- Дамы, вы не желаете, стаканчик пунша? - Ричард, как всегда, был сама любезность, зная, что моя мать питает слабость к этому напитку, приготовленному по особому рецепту графини Винслдейл, в доме которой мы находились.
- Конечно, Ричард, тут невообразимо душно, - маркиза картинно обмахнулась веером, а я мысленно презрительно скривилась, не вынося наигранность жестов. - Мы пока пройдемся с Ариан, твоя матушка с ней еще не разговаривала сегодня.
- Да, миледи, - мой спутник отвесил учтивый поклон, - я найду вас подле нее.
Мать с благосклонным кивком пронаблюдала за тем, как он подносит мою руку к губам и проводила его взглядом:
- Он будет для тебя великолепным мужем, дочь моя, - маркиза подхватила меня под руку и поплыла по залу в сторону своей подруги, которая была поглощена разговором с хозяйкой дома и какой-то незнакомой мне женщиной.
Я ничего не ответила, да она и не ждала ответа, хмуря тонкие брови. По всей видимости, она также не знала эту женщину, а любила узнавать всё первой, или хотя бы вперед своей подруги. Незаметно для окружающих она ускорила шаг, и мы довольно быстро подошли к графине.
Эта дородная женщина могла произвести приятное впечатление, пока не всмотришься в ее глаза, в которых отражалась сталь. Несмотря на полноту, она все еще была красива и умело пользовалась образом благодушной собеседницы, выпытывая всё то, что хотела знать. Слабостью графини были сплетни, и чем их больше, тем лучше. Она не стремилась быть незыблемым столпом общества, к чему тяготела маман, она скорее просто наслаждалась той властью, которая у нее была, и возможностью верно пущенным слухом уничтожить кому-нибудь репутацию. Как ни странно, я не помнила случая, когда она бы этим пользовалась, довольствуясь знанием и удерживая сына в железном кулаке своей воли.
Ричард вовсе не был слабохарактерным или мягкотелым. Он просто был далек от этого, до тех пор, пока это не задевало его интересов напрямую. Когда графиня пожелала продать одно убыточное поместье, Ричард встал на дыбы, заявив, что не собирается разбрасываться наследием отца, и на несколько месяцев уехал туда, наводя порядок. Как потом выяснилось, проблема была в нечистом на руку управляющем, но это уже не относилось к делу. Графиня проглотила это и сбавила обороты, теперь предпочитая действовать исподтишка, но всё также упорно. Кажется, упрямство молодой Холланд унаследовал от нее. Что ж... когда-нибудь это станет занимательной схваткой. Но не сейчас...
При нашем приближении обе графини заметно оживились, и леди Винслдейл проговорила в своей обычной манере, слегка растягивая слова:
- Леди Апревилль, леди Ариан, - она сделала паузу, - вы, кажется, не встречались с моей давней знакомой. Она путешествовала за границей и только недавно вернулась в Лондон. Позвольте вам представить леди Беатрис Брайт, баронессу Лесли, - графиня слегка повернулась и закончила.- Леди Лесли, это маркиза Апревилль и ее дочь. У леди Ариан дебютный сезон.
Баронесса терпеливо дождалась, когда графиня Винслдейл закончит, и произнесла глубоким, бархатным голосом с легким намеком на хрипотцу:
- Очень приятно познакомится с вами, леди.
Маркиза тут же заверила ее во взаимном приятии и несколько минут все четыре дамы обсуждали последние заграничные новости и, конечно, Наполеона. Я же вспоминала то, что знала о давно покойном лорде Лесле. Кажется, он был богат, но не стремился часто появляться в свете, в отличие от своей супруги, и довольно скоро оставил ее обеспеченной вдовой, не имея наследников...
Я пропустила момент, когда три давно знакомые леди погрузились в очередную сплетню, казалось, позабыв, о баронессе, хотя скорее это она сделала так, чтобы они о ней забыли, и мы остались с ней как бы вдвоем, скрытые придвинувшимися друг к другу дамами. Я равнодушно изучала зал, выискивая глазами Ричарда и желая сбежать из этой компании, когда голос баронессы заставил обратить на нее более пристальное внимание:
- Вы не похожи на прочих дебютанток, - она слегка изогнула красивую бровь и оглядела меня с ног до головы, намеренно задержав взгляд на сшитом слегка не по моде платье, персонально под мою фигуру.
Да, я не была такой, как они. Слишком высокая, слишком умная, слишком другая... Мне не о чем было говорить с молоденькими семнадцати - восемнадцатилетними девушками, в большинстве своем поглощенными модой, туалетами и балами. Хотя, то общество, в котором предпочитал вращаться мой отец, состояло в основном из политиков, а значит и девушки, которых выводили на этот узкий брачный рынок, были на несколько порядков умнее и иначе воспитаны, это не мешало мне отличаться от них. Не у всех из них стояло за спиной такое детство и не в каждую хорошенькую головку вдалбливали сугубо мужские знания о том, как управлять поместьем, куда вложить деньги и как правильно играть на бирже, если понадобится. Кроме этого, я была молчалива, выдрессированная годами жизни с родителем, и надменна, что не способствовало сближению с другими дебютантками. Женщины же постарше скорее видели во мне соперницу тому положению, которое они занимали. Кроме того их раздражало, что им приходилось считаться со мной в значительной степени больше, чем с моей матерью, как бы она не тешила себя обратной надеждой. За ней было лишь имя, за мной висела мрачная тень моего родителя.
- А вы не похожи на добропорядочную вдову, - я ответила ей холодным и высокомерным взглядом, который унаследовала, как и многое другое, от маркиза, сразу дающим понять, где находишься ты и где, по сравнению с тобой, находится твой собеседник.
Баронесса иронично и ядовито усмехнулась и, показывая не дюжий интеллект, ответила:
- Кто ваша портниха? Я бы хотела нанести ей визит и может быть, - она снова оглядела меня, - заказать ей пару платьев.
Когда пришло время заказывать гардероб, маркиз лично нашел и вызвал, действительно, французскую портниху. Вот только она одевала самых модных, самых экстравагантных леди и... самых дорогостоящих любовниц. Но, мой отец, поглощенный заботой о репутации, только отмахнулся, сказав, что гардероб у его дочери должен быть безупречен, а лучше мадам Сорье с этим никто не справится. Когда мадам прибыла и посмотрела на меня, маркиз лично просветил ее, что гардероб должен соответствовать моде, но в первую очередь должен подходить мне и выгодно подчёркивать достоинства и скрывать недостатки фигуры. Маркиза Апревилль едва не упала в натуральный обморок, когда узнала о том, что родитель преспокойно провернул за ее спиной, будучи свято уверенной, что подбирать гардероб дочери ее прерогатива, но было уже поздно. Таким образом, увидели свет мои нестандартные платья. Единственное от чего пришлось отказаться сразу - это крой под грудью. Я не могла похвастаться пышными формами, а в купе с высоким ростом, длинными ногами и длинной талией такие платья смотрелись на мне просто ужасно, поэтому мадам нашла выход, создавая приталенные модели или делая очень широкую ленту под грудью, туго охватывающую тело. Также, мадам предпочла шить мне платья с треугольным, а не квадратным вырезом, но это скорее касалось вечерних туалетов.
- Мадам Сорье, - я спокойно ответила на ее вопрос, - Но мне, кажется, вы уже являетесь ее клиенткой.
Элегантное и слегка эксцентричное платье напоминало мне стиль мадам, и очень шло леди Лесли, чем та, наверняка, пользовалась. Это была женщина около сорока, которая не стремилась скрыть свой возраст, но все еще обладала фигурой двадцатилетней девушки, впрочем, то, сколько ей лет, было, пожалуй, заметно лишь по темно-синим проницательным глазам и морщинкам вокруг них. Ее лицо сохранило свежесть, а алые губы, скорее всего, свели с ума ни одного мужчину. Все в ней дышало скрытой чувственностью и дополнялось проницательным умом. Но, к сожалению, она слишком привыкла изначально считать себя лучше, и раздражаться на то, чего не могла понять или на то, что было ей недоступно.