Женщины засмеялись. Адвокат, расставив ноги, слегка покачивался с пяток на носки.
— Я г... говорю вообще, я г... говорю о типе женщины. Исключения только... только подтверждают правила. Так позвольте же и мне бороться, отстаивать свою мужскую конституцию...
— Вы женаты?
— Это к... к делу не относится...
— Женат, еще как женат. Ведь как ухаживал за своей женой, когда девушкой была, изнывал, дела проигрывал... хе-хе-хе!.. — И мировой заколыхал животом.
— Да-а, — поморщился инженер, — борьба. А то есть еще термин...
— Кк... ккакой?
— Разврат.
— Э... э, батюшка, это в... вы уж приберегите для семейных антресолей.
Дверь чуть разинулась и со скрипом задергалась, точно делали усилие отворить.
Адвокат, привычно играя убедительностью тона, чеканил:
— Слово «разврат» выдумали ж... женщины для с... самозащиты...
А за дверьми хриплый задушенно-бешеный голос:
— Ннне ххходи!.. Не смей!..
— Почему войти в сношение с женой — не разврат, а с другой женщиной — разврат? А если...
А за дверьми, словно шевеля сухой, шуршащей травой, проползла, темно извиваясь, змея, прошелестел шепот:
— Пусссти!
— ...А если с женой разведешься и сделаешься мужем второй, то единение с первой будет развратом и наоборот... Не больше, как условность, и так это и понимать надо...
И опять сдавленный хрип, заглушенный прижатой дверью:
— Убью!.. Уйди от греха... Убью!!
И сейчас же впился оттуда зазвеневший ненавистью, злобой голос:
— Ах ты, пес смрадный!.. Грозить?! Да я те сгною, пса старого, зараз скричу... ха-ха-ха!.. В каторгу... вот уж натешишься в кандалах... с тузом... сладко будет... Грозить?! Да я те, смерд... С кем попало... со всеми на глазах у тебя буду... ха-ха-ха!.. Любуйся, пакостник!..
И, делая усилие, дверь снова, то прилипая, то разевая чернеющую щель, судорожно хрипнула, распахнулась, и на пороге в черноте коридора белым пятном — тоненькая фигурка в кофточке, с белеющим лицом, на котором улыбка, и с вздрагивающими ноздрями.
Она с секунду придержалась за притолоку, странно выделяясь, как оригинально задуманный замысел художника.
И тогда взрыв голосов:
— A-а. Карочка!..
— Красавица!..
— Тебя-то нам и недоставало...
Но она задержалась только секунду, точно ища чего-то и не умея найти, и сейчас же мягко, по-кошачьи, подошла к инженеру.
— Чего же вы так сидите? — проговорила, уронив тонкие бледные руки, и голос у нее был тонкий и бледный.
Ухо инженера оскорбительно покоробил ее мещанский говор. Сам не зная почему, он смутно ждал иного.
И в то же время за этим мещанским говором, за этим ненужным появлением почудилось что-то огромно-бесформенное, темное и повелительное, чему нет имени, от чего нельзя оторваться.
— Ну-с, до свиданья! — повернулся инженер к мировому. — Вы заходите ко мне завтра утречком, потолкуем насчет камеры. Помещение найдется. Мы тоже чрезвычайно заинтересованы в этом — меньше прогульных дней будет.
И опять тихий, бледный голос, и бледное лицо, и улыбка.
— Что же так... Только вашего и было?
И, прежде чем он успел шевельнуться, она гибким змеиным движением рванула кофточку, тесемки, пуговки, и кругом ног мягко легли на пол белым кольцом сорочка и юбка. Таким же вкрадчивым мгновенным движением очутилась у него на коленях, липко обвила шею тонкими детскими руками, прижимаясь острыми, твердыми, почти девственными грудями к шершавой тужурке и холодным пуговицам, откинув бледное, с обнажившей влажно поблескивающие десна улыбкой лицо.
— Родно-ой!..
И это так тихо, как шелест.
Было бесстыдство не в наготе ее обнаженного тела, не в страстной конвульсивности объятий, а в этой исступленно-насильственной улыбке, обнажавшей мелкие влажные зубы и десна, бесстыдство, которое не прикрывала и одежда.
— О-о-ох!
— Матушка!..
— Господи!
Мировой хрюкнул, побагровев и судорожно прижав вывалившийся живот.
Адвокат пепельно побледнел под влажно отсвечивающим потом, плеская в трясущейся рюмке коньяк.
Заседатель, искривленно вытянув шею, тянул себя за кадык. Женщины с растерянно застывшим озлоблением на красно-потных лицах замерли растрепанные.
В продольно чернеющей щели разинувшейся двери зеленовато горели кошачьим блеском два неугасимо пылающих ненавистью глаза.
Вся изогнувшись, дрожа, прилипая к нему грудью, судорожно отгибая голову, она старалась заглянуть в его глаза.
— Не... Нет... эт... то лишнее... — коснеющим языком проговорил инженер, взяв ее за руки, отворачивая голову, стараясь отодрать.