А кругом лес. И нет этому лесу ни конца ни края. Редко где пробьётся солнышко сквозь обнявшиеся друг с другом густые тёмно-зелёные вершины елей. Кое-где из густой высокой травы и разросшихся папоротников по грудь лошади торчат старые, чёрные пни да ощерившиеся сломанными и тоже чёрными корнями выскори поваленных ветром великанов.
Тишина. Лишь изредка прокричит, пролетая над лесом, неприветливое вороньё да жалобно проплачет чёрный дятел — желна, нагоняя страх и тоску. И опять тишина. Ни дорог, ни тропинок. Даже свежепримятой травы и той нет.
А виноват сам. Да Харитон никого и не винил в том, что он третьи сутки не может выбраться из леса. Три дня назад, обедая в колхозной чайной соседней области с Вологодской, Харитон спросил трактористов, которые обступили его, любуясь Орликом, как лучше доехать до «Золотых столбов».
— Шпарь по большаку, и на таком скакуне к вечеру примчишь, — посоветовал один.
— Можно и по зимнику, вёрст на пятнадцать, а то и двадцать ближе, — сказал другой, — только проедешь ли летом-то: по пути болото большое, объезжать надо, не заблудился бы.
Вот это «не заблудился бы» — и вскружило голову парню.
Харитон только бровью повёл. «Леса нам не заказаны, видели древо всякое» — говорило выражение его лица и вздёрнутая бровь. Вскочил на коня и тронулся к «Золотым столбам» по зимнику. И вот теперь третий день кружит между болот, топей и corp в лесу непроходимом, и когда выберется из этого леса, да и выберется ли — неизвестно.
Хорошо, что как ни отказывался, но взял настоятельно предложенный пастухом Егором мешочек сушёного ерша. «Бери, бери не разговаривай, — ворчал старик, — этот харч весу не имеет, к тому же не портится, а горсть кинешь в котелок, вскипятишь, вот тебе и еда, в дороге всякое бывает». С какой благодарностью вспоминал теперь Харитон пастуха, хлебая ершовую уху.
II
Под доброе напутствие трактористов тронулся Харитон от колхозной чайной к «Золотым столбам». Медленным шагом проехал весь посёлок из конца в конец, любуясь ладно построенными добротными домами колхозников, с резными наличниками на окнах и застеклёнными верандами, с телеантеннами почти у каждого дома и крашеными заборчиками из штакетника — палисадников. Полуденное солнце играло в окнах домов, и казалось ему, что дома этими окнами или приветствуют его или тоже, как и трактористы, желают доброго пути.
— Хозяева живут, — только и молвил Харитон, когда миновал посёлок.
За посёлком раскинулись поля с озимыми и яровыми хлебами. И тянутся до самого леса, где начинается зимник к «Золотым столбам». Рожь и ячмень, вытянувшись в полную дудку, но ещё не выбросившие колоса, а овёс, не кинувшийся на брунь, на ветру переливались тёмно-зелёными волнами перед глазами Харитона и веселили душу молодого пахаря.
Харитон остановил коня — любуется.
— Пахари живут, — улыбнулся парень, глянул на солнце и пустил Орлика рысью по полевой укатанной дороге.
За берёзовым перелеском открылось паровое поле. Сначала Харитон увидел два молчавших трактора недалеко от дороги, а потом и их хозяев — трактористов, сидевших на месте, отдыхавших после обеда.
— Здорово, служба! — крикнули трактористы, раньше чем успел поздороваться с ними Харитон. — Приворачивай покурить.
— Некурящий, да и времени нет.
— Давай, давай подъезжай. Куда путь держишь? Харитон подъехал.
— Пока в «Золотые столбы», а там видно будет.
— Военная тайна, — засмеялись пахари.
Харитон промолчал.
Трактористы молодые, здоровые, загорелые парни. На вид лет двадцати — двадцати двух и, как решил Харитон, уже служившие в армии, так как на одном из них была танкистская фуражка, и на голове другого пилотка.
— Зимником хочешь Пробраться? — спросил тот, что в танкистской фуражке.
— Зимником, — ответил Харитон.
— Не советую, через болото не проедешь, а объезжать будешь — заблудишься.
— Искра у твоей машины в копыта уйдёт, — сострил тракторист в пилотке.
Неуместная острота за живое задела Харитона. Не выдержал:
— Глядите, чтобы в вашем тракторе искра в гусеницу не ушла.
— Ишь ты, он об искре понятие имеет и даже о гусенице.
— Брось, Иван, дурачиться, — оборвал своего приятеля тракторист в танкистской фуражке, — тут дело серьёзное, а ты зубы скалишь.
Харитон вскипел. Соскочил с коня.