Недоросль себя ждать не заставил - расстегивая на ходу штаны, вломился в кусты.
– Погоди, молодец! - молвила, протянув к нему руку, горестная Кубышечка. - Ты нужду-то после справишь! А сперва меня приласкай!
Не ласка ей была нужна, понятное дело, а всего лишь прикосновение.
– А!.. А-а!.. А-а-а!.. - отвечал налысо стриженый, с тонкой шейкой и узкими плечиками, с худенькими ручонками и тусклыми от ночной суеты глазками перепуганный молодец. У него от страха и непотребные-то слова из башки вылетели. И то - всякий скажет «А-а-а!..», увидев перед собой рыжую девку в древнем сарафане, окруженную легоньким, но вполне заметным золотым сиянием. Да еще выходящую из леса!
– Да ты не вопи, молодец… Ты приласкай… Не пожалеешь…
– Во глюк… - произнес, пятясь, недоросль.
Кубышечка поняла, что сейчас он кинется бежать.
И одновременно сообразила, как ей следует поступить. Нужно рвануть следом, выскочить на дорогу. где недоросля ждут товарищи. Ведь не все ли кладу равно, кому отдаваться - одному человеку или ватаге? А там-то, затесавшись с разбега в пьяноватую толпу, она своего добьется - уж кто-нибудь ее наверняка за плечо или за что иное схватит!
Так бы и поступила, на все махнув рукой, бедная Кубышечка, но две крепкие руки обхватили ее сзади и поволокли обратно в лес.
– Не смей! Дура! - прямо в ухо гаркнул Алмазка.
Надо сказать, успел он вовремя…
– А ты что тут делаешь? - напустилась на него Кубышечка. - Дед тебя из леса не гнал! Ступай к нему! Вылизывай ему трухлявую задницу!
– Сейчас - не гнал, а потом погонит. Ведь и я для него - бусурман, - отвечал Алмазка. - Вон Бахтеяр на ту опушку ушел, как жить будет - непонятно, ему ведь и прилечь теперь некуда. Слоняться круглосуточно, что ли, будет?..
– Дурак он! Нашел перед кем каяться! - отвечала сердитая девица. - Вот пусть и расхлебывает! Мы тут рядышком три, коли не больше, сотни лет пролежали! Это - наше законное место, пока хороший человек не попался. А Елисей-то каков! Сбежал! Дал деру!
– Кони - они все такие. На нем пахать можно, а он хворостины боится, - сказал Алмазка. - Знаешь что? Нужно нам кого-то на помощь звать! Сами с дедом не управимся.
– Экий ты умный! Управились бы и сами - кабы Бахтеяр с ума не сбрел да Елисей не сбежал! Нас-то четверо, а их-то трое всего! Или ты не мужик?
– Мужик, - согласился Алмазка, который уж век являвшийся семнадцатилетним пареньком, только-только нажившим мужской голос.
– И что же ты, мужик, молчал?
– Так я же - младший! - искренне веря в свои слова, заявил Алмазка. - Вы, взрослые, разбирайтесь, а мне вмешиваться нехорошо…
Кубышечка оглядела детину с головы до ног.
– Ага, - согласилась она. - Малютка. Дитятко наше неразумное. Заинька! Птенчик! Как деду из дупла выворотнем грозить - так мужик! Как прямо против него выступить - так дитятко!
Алмазка развел руками и шумно вздохнул.
– Лихо он повернул - бусурманов из лесу вон, - помолчав, молвила Кубышечка. Была она хоть шумна, да отходчива. И, раз уж не удалось сгоряча отдаться, следовало пораскинуть умом да что-то предпринять.
Она внимательно поглядела на Алмазку.
– Помощи искать, говоришь? А у кого?
– У других кладов.
– А ты про них знаешь, про другие? Был один - да и тот сгубили!
Вспомнив жениха, Кубышечка пригорюнилась.
– Так люди же их как-то ищут! А мы чем хуже?
– У людей - кладовые записи. Кладознатцы опытные! А нам как прикажешь клад искать? Нюхом? Да и где это слыхано? Чтобы мы - мы! - клад искали?!.
– А где слыхано, чтобы один клад другой в тычки из лесу вышиб? Я все думал, думал… Не может же быть, чтобы где-то не лежал клад с сильными сторожами!
– Чтобы лежал и молчал?
– А может, его так закляли! Ты же знаешь - по-всякому заговаривают. Один клад, сказывали, на дурака заговорен был. Чтобы, значит, только дурак его из земли взять мог.
– И что - долго пролежал? Дураков-то не сеют, не жнут - сами во множестве родятся!
Почему-то Алмазке показалось, что Кубышечка в него метит.
– Могу и не рассказывать, - буркнул он.
– Ну, коли тот клад все еще лежит - стало быть, нас дожидается. Дураками нужно было быть, чтобы проклятому деду потворствовать!
– А есть на время заговоренные, как я. Мне пятьсот лет лежать, потом только отдаться смогу. Если только хозяин сам за мной не придет.
– Заботливый тебя дядя поклал… Только нам от твоих баек не легче. Может, ближайший клад где-нибудь на Муромской дороге прозябает! И со сторожами своими вместе!
– А сказывали, на дальней опушке кто-то лежит, - почему-то оглядевшись, прошептал Алмазка.
– Что ж он к нам носу не кажет? - обиделась Кубышечка.