М. А. Булгаков — Е. И. Замятину. 19 июля 1929 г.
Дорогой Евгений Иванович! Насчет лазанья под биллиард: существует знаменитая формула: «Сегодня я, а завтра, наоборот, Ваша компания!»
П. А. Маркова в Москве нет. Где он и когда вернется, сразу узнать не удалось. Таиров (Александр Яковлевич) за границей и будет там до половины августа. По телефону узнал, что в 2-м МХАТе обязанности директора сейчас исполняет Резголь Антон Александрович. Вахтанговцы сейчас все в Москве и до 28-го июля будут играть в Парке культуры, а что дальше с ними будет — неизвестно. Желаю успеха, рад служить. И Любови Евгеньевне, и Марике привет Ваш передал. Что касается старости, то если мы будем вести себя так, как ведем, то наша старость не будет блистательна. Передайте мой лучший привет Людмиле Николаевне, а также миллионщикам.
Ваш до гроба (который не за горами) М. Булгаков.
P. S. Как изволите видеть, письмо касается лишь Вашего уважаемого поручения. Относительно же Вашей пьесы[160] я Вам, как обещал, напишу. Ждите. Говорил я кое с кем, и во мраке маленький луч. Но если этот луч врет?! O Tempora, o Mores!
В Москве краткие грозы, прохладно, пасмурно, скучно. На душе и зуйно, и фонно.
М. Б.
Памир. 1987. № 8. Письма. Затем: Булгаков М. Дневник. Письма. 1914–1940. Публикуется и датируется по этому исправленному (вместо: Мушке — Марике и др.) изданию.
М. А. Булгаков — Н. А. Булгакову. 23 июля 1929 г.
Москва
Дорогой Коля,
поздравляю тебя с окончанием университета.
Желаю тебе, чтобы ты остался душевно таким же, как я помню тебя много лет назад.
Впрочем, дорогой доктор, ты сам лучше других знаешь, чего себе желать. Я верю, что твоя жизнь после всех испытаний будет светла.
Я прошу тебя при отъезде в Париж немедленно известить меня телеграммой, а из Парижа телеграфировать твой адрес, тогда я приму все меры, чтобы помочь Ване материально, хотя бы и в скудных размерах — как я могу.
Телеграфировать или писать (желательно спешной почтой) прошу в мой адрес:
Москва, Б. Пироговская 35-а, кв. 6.
Целую тебя и Ивана крепко.
Твой М. Булгаков.
P. S. О получении этого письма меня, пожалуйста, извести! Если твой отъезд задержится — извести!
М.
Приписка жены М. Булгакова — Л. Е. Булгаковой-Белозерской:
Милый Коля, я Вас очень сердечно поздравляю и верю в Ваше светлое будущее, потому что — по рассказам ваших родных — Вы — орел...
Люба.
Письма. Публикуется и датируется по автографу (ОР РГБ. Ф. 562. К. 19. Ед. хр. 11).
М. А. Булгаков — И. В. Сталину. [Июль 1929 г.][162]
Генеральному секретарю партии И. В. Сталину
Председателю Ц. И. Комитета М. И. Калинину
Начальнику Главискусства А. И. Свидерскому
Алексею Максимовичу Горькому
литератора Михаила Афанасьевича Булгакова
(Москва, Б. Пироговская 35/а, кв. 6. Т. 2-03-27)
Заявление
В этом году исполняется десять лет с тех пор, как я начал заниматься литературной работой в СССР. Из этих десяти лет последние четыре года я посвятил драматургии, причем мною были написаны 4 пьесы. Из них три («Дни Турбиных», «Зойкина квартира» и «Багровый остров») были поставлены на сценах государственных театров в Москве, а четвертая, «Бег», была принята МХАТом к постановке и в процессе работы Театра над нею к представлению запрещена.
В настоящее время я узнал о запрещении к представлению «Дней Турбиных» и «Багрового острова». «Зойкина квартира» была снята после 200-го представления в прошлом сезоне по распоряжению властей. Таким образом, к настоящему театральному сезону все мои пьесы оказываются запрещенными, в том числе и выдержавшие около 300 представлений «Дни Турбиных»[161]. В 1926-м году в день генеральной репетиции «Дней Турбиных» я был в сопровождении агента ОГПУ отправлен в ОГПУ, где подвергся допросу.
Несколькими месяцами раньше представителями ОГПУ у меня был произведен обыск, причем отобраны были у меня «Мой дневник» в 3-х тетрадях и единственный экземпляр сатирической повести моей «Собачье сердце».
Ранее этого подверглись запрещению: повесть моя «Записки на манжетах». Запрещен к переизданию сборник сатирических рассказов «Дьяволиада», запрещен к изданию сборник фельетонов, запрещены в публичном выступлении «Похождения Чичикова». Роман «Белая гвардия» был прерван печатанием в журнале «Россия», т. к. запрещен был самый журнал.
По мере того, как я выпускал в свет свои произведения, критика в СССР обращала на меня все большее внимание, причем ни одно из моих произведений, будь то беллетристическое произведение или пьеса, не только никогда и нигде не получило ни одного одобрительного отзыва, но напротив, чем большую известность приобретало мое имя в СССР и за границей, тем яростнее становились отзывы прессы, принявшие наконец характер неистовой брани.
160
Очевидно, речь идет о попытках Булгакова оказать помощь Замятину в его хлопотах о постановке в Москве пьесы «Аттила». Е. И. Замятин спрашивал Булгакова в письме «Кто из театральных людей сейчас в Москве».