Подсчитано было верно, но все же я ничего не понял. Квадратный корень заскочил мне в мозг тупым клином. Тогда я стал думать: повороты в творчестве суть изменения в количестве электронов. Но, может быть, изменения в количестве электронов тоже есть только следствие чего-то?
Какие силы меняли состав электронов в творчестве М. Горького, – формальный метод не дал ответа на это, но это показалось мне основным по важности. Невольно пришлось обернуться к романтической критике. Она ответила:
– Великая страсть.
Она ответила:
– Великая страсть разрывала грудь: – человек рожден, чтобы жить, чтобы все силы его раскрылись пышно. Дайте жить человеку!
Великая страсть сотрясала цепи, – еще бы, их было много. М. Горький-художник на себе, физически на себе ощущал все эти жернова, груды камней. Его искусство – ярость освобождения.
И вот – путь от хриплого крика Буревестника к милому, у костра, у ручья, голосу отшельника: теперь ты свободен, освободись же от последних, самых страшных цепей, тех, что лежат на сердце, – возлюби.
Путь Горького – путь всечеловеческий. Еще раз он опережает наступающее. На Западе борьба и крики ярости. Голос с Востока говорит: «Боритесь, освобождайтесь и помните, – страстный путь ведет к любви и милосердию, ими строится дом жизни».
Таков ответ романтической критики.
Сегодня исполнилось 30 лет художественной работы М. Горького. За ним, за его великой страстью шли поколения к освобождению. Поклонимся великой страсти. Поклонимся художнику и человеку.
Но при чем же формальный метод? Я сам не знаю. Кому-то, видимо, надо считать электроны. Кому-то надо гореть в страстях. Экспериментализм и романтика, – вот наш век.
О новой литературе*
«Новая литература» – это новое сознание, новая личность. То, что появилось сейчас в России, в литературе, – прозаики и поэты: Всеволод Иванов, Н. Никитин, Лунц, Зощенко, Зейдлер, Груздев, Слонимский, Ирина Одоевцева (петербургская группа «Серапионовы братья»), Яковлев, Тихонов, Плетнев, Герасимов, Обрадович, Казин, Филипченко и др. (московская группа), Баркова, Жижин, Дмит. Семеновский, Александровский (иваново-вознесенская группа), Есенин, Кусиков, Мариенгоф (московская группа «имажинисты»), Пильняк, К. Федин, Орешин и др. – все это прежде всего оголенная, иногда почти до схемы, новая личность, новое сознание мира. Все это жестко, колюче, молодо, свирепо. Эти хриповатые, гортанные голоса – крики орлят, перекликающихся на студеных вершинах.
– Ты видел, что там внизу?
– Ты понял?
– Внизу – кровь и смерть.
– Там наши гнезда.
– Летим!.. Летим!..
Есть два сознания, два разума: разум личности и разум коллектива, – разум истории. В чистом, беспримесном виде – они полярны, взаимно враждебны.
Разум личности – весь в статике, в положении, в утверждении.
Разум истории – весь в динамике, в движении, в достижении.
То, что история, – жизнь коллектива человечества, – разумна, что человечество – гигантское тело Левиафана – живет единым разумом, ведущим его, Левиафана, к почти нам, людям дня, немыслимым целям, – в это можно только верить.
В это нужно так же верить, как в то, что идеальные законы, управляющие равновесием и жизнью вселенной, создавшие из космической пыли цветущий шар земли, управляют таковой же мудростью этой чудесной, сложнейшей богоподобной плесенью на пылинке, летящей в мировом пространстве: человечеством на земле.
Дело веры. К восточному мудрецу пришел погонщик мулов и спросил его: «Есть бог?»
Мудрец спросил его: «Как ты желаешь, чтобы я тебе ответил?»
Погонщик мулов сказал: «Если нет бога – я хочу умереть; если есть бог – я хочу жить».
Мудрец ответил: «Ступай с миром, бог есть».
Нет разума в истории, – бытие – бессмысленный и кровавый хаос, вечные и бесплодные попытки создать порядок и счастье, вечно разрушаемый муравейник.
История разумна, – великая радость осмысленности, вечный пафос жизни, торжественность ежечасно приносимой жертвы.
Пятьдесят процентов за разум, пятьдесят процентов за бессмысленность. Дело выбора.
Разум личности – в утверждении и раскрытии самой себя. Всякое соприкосновение с миром неизбежно связано с рассеянием и отдачей. Чувства – жалости, милосердия, самопожертвования, любви – туманят разум, отяжеляют, увлекают с высот. Маги и мудрецы уходили в уединение. Святые удалялись в пустыни, становились на столбы, голодом и бичом умерщвляли в себе чувства, соблазнявшие их коснуться жизни, раствориться в ней.
Идеальное, абсолютное утверждение личности – отказ от участия в жизни, порывание всех чувственных связей с нею.