— Трехцветный, — заключил незнакомец.
Еще с вершины дюны маркиз обратил внимание на этот предмет, вблизи оказавшийся флагом.
— Что это, кажется, в набат бьют?
— Да, бьют.
— А что тому причиной?
— Вы, должно быть.
— А почему ничего не слышно?
— Ветер относит.
Незнакомец спросил:
— Объявление видели?
— Видел.
— Вас разыскивают.
Затем, бросив беглый взгляд в сторону фермы, добавил:
— Там целый полубатальон.
— Республиканцев?
— Парижан.
— Ну что ж, — ответил маркиз, — идем.
И сделал шаг по направлению фермы.
Нищий схватил его за руку.
— Не ходите туда!
— А куда же, по-вашему, я должен идти?
— Ко мне.
Маркиз молча взглянул на нищего.
— Послушайте-ка меня, господин маркиз. У меня не сказать чтобы очень богато, зато надежно. Землянка не высока, вроде погреба. Вместо кровати сухие водоросли. Вместо кровли ветки и трава. Идем ко мне. На ферме вас расстреляют. А у меня вы спокойно отдохнете. Вы, должно быть, устали; завтра утром синие уйдут, и можете идти куда вам угодно.
Маркиз попрежнему глядел на незнакомца.
— А вы-то на чьей стороне? — спросил он. — Вы что — республиканец? роялист?
— Я — нищий.
— Не республиканец, не роялист?
— Как-то не думал об этом.
— За короля вы или против?
— Времени не было решить.
— А что вы думаете о происходящих событиях?
— Думаю, что жить мне не на что.
— Однакож вы решили спасти меня.
— Я узнал, что вас объявили вне закона. А что такое закон, раз можно быть вне его? Никак в толк не возьму. Вот я, что я — вне закона? Или наоборот? Ничего не понимаю. С голоду помереть это по закону выходит или нет?
— Вы давно уж так бедствуете?
— Всю жизнь.
— И все-таки решили меня спасти?
— Решил.
— Почему?
— Потому, что я подумал: вот человек, которому еще хуже, чем мне. Я хоть имею право дышать, а он и того права не имеет.
— Это верно. И вы хотите меня спасти?
— Конечно. Мы ведь теперь с вами братья, ваша светлость. Я прошу кусок хлеба, вы просите жизни. Оба мы теперь нищие.
— А вы знаете, что моя голова оценена?
— Знаю.
— А как вы об этом узнали?
— Объявление прочел.
— Вы умеете читать?
— Умею. И писать тоже умею. Почему же я должен неграмотным скотом быть?
— Раз вы умеете читать и раз вы прочитали объявление, вы должны знать, что тот, кто меня выдаст, получит шестьдесят тысяч франков!
— Знаю.
— И не в ассигнатах.
— Знаю, в золоте.
— А знаете ли вы, что шестьдесят тысяч — это целое состояние?
— Да.
— И следовательно, тот, кто меня выдаст, станет богачом?
— Знаю, ну и что?
— Богачом!
— Как раз я об этом и подумал. Увидел вас и сразу сообразил: тот, кто выдаст этого человека, получит шестьдесят тысяч франков и станет богачом, Значит, придется его спрятать да побыстрее.
Маркиз молча последовал за нищим.
Они углубились в чащу. Здесь и помещалась землянка нищего. Огромный старый дуб пустил к себе человека, устроившего под его сенью свое жилье; под мощными корнями была вырыта землянка, прикрытая сверху густыми ветвями. Землянка была темная, низкая, надежно укрытая от глаз. В ней могли поместиться двое.
— Словно я знал, что мне придется принимать гостей, — сказал нищий.
Такие землянки гораздо чаще попадаются в Бретани, чем принято думать, и зовутся на местном диалекте «пещерка». Тем же словом здесь называют тайники, которые устраивают в толще стен.
Все убранство такой пещерки обычно составляют несколько горшков, ложе из соломы или из промытых и высушенных на солнце морских водорослей, дерюга вместо одеяла, два-три светильника, наполненных животным жиром, и десяток сухих стебельков в замену спичек.
Согнувшись, почти на четвереньках, вползли они в пещерку, перерезанную толстыми корнями дуба на крохотные каморки, и уселись на кучу сухих водорослей, заменявших кровать. Меж двух корней, образующих узкий вход, в пещерку проникал слабый свет. Спускалась ночь, но человеческий глаз приспособляется к любому освещению и в конце концов даже в полном мраке сумеет отыскать светлую точку. Лунный луч бледным пятном лежал у входа. В углу виднелся кувшин с водой, лепешка из гречневой муки и кучка каштанов.
— Давайте поужинаем, — предложил нищий.
Они поделили каштаны, маркиз вынул из кармана матросскую галету, они откусывали от одного куска и пили по очереди из одного кувшина.
Завязался разговор.
Маркиз начал первым.
— Следовательно, — спросил он, — случаются ли какие-нибудь события, или вовсе ничего не случается, вам все равно?
— Пожалуй, что и так. Вы — господа, вы другое дело. Это уж ваша забота.