Митрич и Никита.
Никита (входит). Митрич! Иди, что ли, на печку, я подберу.
Митрич. Ну что ж; ты овцам кинь. Что ж, проводили?
Никита. Проводили, да неладно все. Уж и не знаю, как быть.
Митрич. Эка дерьма! Чего ж тут. На то спитательный. Там кто хошь его вырони, он все подберет. Давай сколько хошь, не спрашивают. Да еще деньги дают. Только поди в кормильцы. Нынче это просто.
Никита. Ты, Митрич, смотри, если что, лишнего не болтай.
Митрич. А мне что. Заметай след, как знаешь. Эка винищем от тебя разит как. Пойти в избу. (Уходит, зевая.) О господи!
Никита долго молчит; садится на сани.
Никита. Ну дела!
Никита и Анисья.
Анисья (выходит). Ты где ж тут?
Никита. Здеся.
Анисья. Чего сидишь? Ждать неколи. Сейчас выносить надо.
Никита. Что ж делать будем?
Анисья. Я тебе сказывала что. То и делай.
Никита. Да вы бы в воспитательный, коли что.
Анисья. Возьми да и неси, коли тебе охота. На пакости-то лаком. А на разделку-то слаб, вижу.
Никита. Что делать-то?
Анисья. Говорю, поди в погреб, яму вырой.
Никита. Да вы бы так как-нибудь.
Анисья (передразнивая его). Так как-нибудь. Нельзя, видно, так-то. А ты бы загодя думал. Иди, куда посылают.
Никита. Ах, дела, дела!
Те же и Анютка.
Анютка. Мамушка! Бабка зовет. Должно, у няньки робеночек, однова дыхнуть, закричал.
Анисья. Что брешешь, пралик тебя расшиби. Котята там пищат. Иди в избу да спи. А то я тебя.
Анютка. Мамушка, милая, пра, ей-богу…
Анисья (замахивается на нее). Я тебя! Чтоб духу твоего не слыхала!
Анютка убегает.
Анисья (Никите). Поди, делай, что говорят. А то смотри! (Уходит.)
Никита один, долго молчит.
Никита. Ну, дела! Ох, эти бабы. Беда! Ты, говорит, загодя думал бы. Когда загодя думать-то? Когда думать-то? Что ж, летось пристала эта Анисья. Ну, что ж? Разве я монах? Помер хозяин, что ж, я и грех прикрыл, как должно. Тут моей причины нет. Разве мало бывает так-то? А тут порошки эти. Разве я на это склонял ее? Да кабы я знал, я бы ее, суку, убил тогда! Право, убил бы! Участником в этих пакостях сделала, паскудница! И опостылела ж она мне с этого раза. Как мне мать сказала тогда, опостылела, опостылела она мне, не смотрели б на нее глаза. Ну, как с ней жить? И пошло это у нас!.. Стала эта девка вешаться. Что ж мне? Не я, так другой. А оно вон что! Опять-таки моей причины нет никакой. Ох, дела!.. (Сидит задумавшись.) Смелы ж эти бабы, — что придумали. Да не пойду я на это.
Никита и Матрена (с фонарем и скребкой впопыхах выходит).
Матрена. Ты что ж сидишь, как курица на насесте? Тебе что баба велела? Готовь дело-то.
Никита. Да вы что ж делать-то будете?
Матрена. Да мы знаем, что делать. Ты-то свое дело справляй.
Никита. Запутляете вы меня.
Матрена. Ты что ж? Али пятиться думаешь? До чего дошло, ты и пятиться.
Никита. Ведь это какое дело! Живая душа тоже.
Матрена. Э, живая душа! Чего там, чуть душа держится. А куда его деть-то? Поди, понеси в воспитательный, — все одно помрет, а помолвка пойдет, сейчас расславят, и сядет у нас девка на руках.
Никита. А как узнают?
Матрена. В своем дому да не сделать дела? Так сделаем, что и не попахнет. Только делай, что велю. А то наше дело бабье, тоже без мужика никак нельзя. На-ка скребочку-то, да слезь, да и справь там. А я посвечу.
Никита. Что справлять-то?
Матрена (шепотом). Ямку выкопай. А тогда вынесем и живо приберем там. Вон она опять кличет. Иди, что ль! А я пойду.
Никита. А что ж, помер он?
Матрена. Известно, помер. Только живей надо. А то народ не полегся. Услышат, увидят, — им все, подлым надо. А урядник вечор проходил. А ты вот что. (Подает скребку.) Слезь в погреб-то. Там в уголку выкопай ямку, землица мягкая, тогда опять заровняешь. Земля-матушка никому не скажет, как корова языком слижет. Иди же. Иди, родной.
Никита. Запутляете вы меня. Ну вас совсем. Право, уйду. Делайте одни, как знаете.
Те же и Анисья.
Анисья (из двери). Что ж, выкопал он, что ли?
Матрена. Ты что ж ушла? Куда дела-то его?
Анисья. Веретьем прикрыла. Не слыхать будет. Что ж он, выкопал?
Матрена. Не хочет!
Анисья (выскакивает в бешенстве). Не хочет! А в остроге вшей кормить хочет?! Сейчас пойду, все уряднику скажу. Пропадать заодно. Сейчас все скажу.
Никита (оторопевши). Что скажешь-то?
Анисья. Что? Все скажу! Деньги кто взял? Ты!
Никита молчит. А яду кто давал! Я давала! Да ты знал, знал, знал! С тобой в согласье была!
Матрена. Да будет. Ты, Микишка, что костричишься? Ну, что ж делать? Потрудиться надо. Иди, ягодка.
Анисья. Ишь ты, чистяк какой! Не хочет! Надругался ты надо мной, да будет. Поездил ты на мне, да и мой черед пришел. Иди, говорю, а то я то сделаю!.. На скребку-то, на! Иди!
Никита. Да ну же; что пристала? (Берет скребку, но жмется.) Не захочу — не пойду.
Анисья. Не пойдешь? (Начинает кричать.) Народ! Э-э!
Матрена (закрывает ей рот). Что ты! Очумела! Он пойдет… Иди, сынок, иди, роженый.
Анисья. Сейчас караул закричу.
Никита. Да будет! Эх, народ этот. Да вы живей, что ли. Уж заодно. (Идет к погребу.)
Матрена. Да, уж дело такое, ягодка: умел гулять, умей и концы хоронить.
Анисья (всё в волнении). Измывался он надо мной с висюгой своей! Да будет! Пусть не я одна. Пусть-ка и он душегубец будет. Узнает, каково.
Матрена. Ну, ну, распалилась. А ты, деушка, не серчай, а потихоньку да помаленьку, как получше. Иди к девке-то. Он потрудится. (Идет за ним с фонарем. Никита влезает в погреб.)
Анисья. Ему и задушить велю отродье свое поганое. (Всё в волнении.) Измучалась я одна, Петровы кости-то дергаючи. Пускай и он узнает. Не пожалею себя; сказала, не пожалею!
Никита (из погреба). Посвети-ка, что ль!
Матрена (светит; к Анисье). Копает. Иди неси.
Анисья. Постой над ним. А то он, подлый, уйдет. А я пойду вынесу.
Матрена. Мотри, окрестить не забудь. А то я потружусь. Крестик-то есть?
Анисья. Найду, я знаю как. (Уходит.)
Матрена (одна) и Никита (в погребе).
Матрена. Тоже острабучилась как баба. Да и то сказать, обидно. Ну, да слава богу, дай это дело прикроем, и концы в воду. Спихнем девку без греха. Останется сынок жить покойно. Дом, слава богу, полная чаша. Тоже и меня не забудет. Без Матрены что б они были? Ничего б им не обдумать. (В погреб.) Готово, что ли, сынок?
Никита (вылезает, голова видна). Чего ж там? Несите, что ль! Что валандаетесь? Делать так делать.
Те же и Анисья. Матрена идет к сеням и встречает Анисью. Анисья выходит с ребенком, завернутым в тряпье.
Матрена. Что ж, окрестила?
Анисья. А то как же? Насилу отняла, — не дает. (Подходит и подает Никите.)
Никита (не берет). Да ты сама снеси.
Анисья. На, бери, говорю. (Кидает ему ребенка.)
Никита (подхватывает). Живой! Матушка родимая, шевелится! Живой! Что ж я с ним буду…