— Я все ему объяснил.
— Well. Это подходит нам?
— Да, три дня чувствовать себя в безопасности — это что-то да значит.
— Вы сказали — в Багдад? В самом деле, мистер?
— Это было бы самым лучшим вариантом, но, наверное, номер не пройдет.
— Почему же?
— Нам нужно возвращаться к хаддединам, потому как ваши слуги еще там, а потом мне трудно расстаться с Халефом. По меньшей мере, я оставлю его не раньше, чем он окажется подле своей белой молодой женщины.
— Правильно! Yes. Храбрый парень. Потянет на десяток тысяч фунтов. Well! Но нам с ним не по пути.
— Почему?
— Из-за Fowling Bulls.
— О, древности можно найти и у Багдада, например, в развалинах Хиллы. Там стоял Вавилон, и сохранилось множество руин на площади в несколько миль, хотя Вавилон не такой большой, как Ниневия.
— О! Скакать в Хиллу?
— Пока об этом речи нет. Главное пока — достичь Тигра. Остальное приложится.
— Отлично. Мы выступаем? Good night!
— Доброй ночи.
Добряк Линдсей не подозревал, что мы окажемся в тех местах, но при совершенно иных обстоятельствах. Он замотался в свое покрывало и вскоре громко захрапел. Заснул и я, заметив, правда, как четверо из беджат подошли к лошадям и ускакали в ночь.
Когда я проснулся, день уже занялся и часть турок занимались своими лошадьми. Халеф, тоже уже на ногах, видел, как и я, что четверо уехали ночью, и не преминул сообщить мне об этом. Затем он спросил:
— Сиди, зачем они отослали посыльных, если так честно повели себя с нами?
— Я не думаю, что эти четверо что-то замыслили против нас. Мы и так в его власти, чтобы ему что-то придумывать еще. Не бери в голову, Халеф!
Я рассудил, что всадники из-за того, что местность опасна для передвижения, выслали вперед разведчиков, и оказался прав, как понял позже из разговора с Хайдаром Мирламом.
После весьма скудного завтрака, состоявшего из одних лишь фиг, мы тронулись в путь. Хан разделил своих людей на несколько отрядов, следовавших друг за другом на удалении четверти часа. Это был умный, осмотрительный человек, который по-настоящему заботился о безопасности своих людей. Мы скакали без отдыха до полудня. Когда солнце оказалось в зените, мы остановились, чтобы дать отдых лошадям. Во время скачки мы ни разу не встретили людей, а на деревьях, кустарниках и даже на земле находили особые значки, указывавшие нужное направление.
Это направление представляло для меня загадку.
Зинна находилась на юго-востоке от нашего вчерашнего места отдыха, но мы скакали почти прямо на юг.
— Ты ведь едешь к джиаф? — напомнил я хану.
— Да.
— Это странствующее племя находится сейчас в районе Зинны?
— Да.
— Но если мы и дальше так поедем, мы не придем в Зинну, а окажемся в Бане или даже в Нвейзгие?
— Ты хотел бы ехать без приключений?
— Само собой!
— Мы тоже. Именно поэтому было решено обойти вражеские племена. Сегодня до вечера нам еще придется быстро скакать, потом можно сбавить темп, а утром посмотрим, свободна ли дорога на восток.
Такое объяснение меня не очень-то удовлетворило, но мне нечего было возразить, и я промолчал. После двухчасового отдыха мы вновь тронулись в путь. Мы скакали действительно весьма споро, и я заметил, что передвигаемся мы зигзагами: имелось несколько населенных пунктов, которые наши разведчики старательно пытались избежать.
К вечеру мы подошли к ложбине, которую предстояло пересечь. Я находился рядом с ханом в первом отряде. Мы уже почти проехали это место, когда вдруг натолкнулись на всадника, и его растерянный вид свидетельствовал о том, что он не ожидал встретить здесь чужаков. Он отвел лошадь в сторону, опустил длинное копье и приветствовал нас:
— Салам!
— Салам! — ответил хан. — Куда лежит твой путь?
— В лес. Я хочу добыть горную овцу.
— К какому племени ты относишься?
— Я беббе.
— Вы оседлые или странствуете?
— Зимой мы оседаем на месте, а летом уводим стада на пастбища.
— Где ты живешь зимой?
— В Нвейзгие, на юго-востоке отсюда. За час можно добраться. Мои спутники встретят вас с миром.
— Сколько у вас мужчин?
— Сорок, а при других стадах еще больше.
— Дай мне твое копье.
— Зачем? — озадаченно спросил всадник.
— И твое ружье.
— Зачем?
— И твой нож. Ты мой пленник!
— Машалла!
Этот крик был выражением ужаса. Но в тот же момент он проявил себя с неожиданной стороны — вскочил на лошадь, обхватил ее за шею и рванулся в сторону.
— Поймай меня! — услышали мы крик удаляющегося всадника.