— Слушай, уже темнеет, и мне надо двигать отсюда. Ты не против, если мы закруглимся?
— Почему бы и нет? Что еще нужно разузнать, кроме того, кто убил Голема?
— Ну, это уже не мои проблемы. С меня довольно, что он не гоняется за мной со шприцем.
— Он-то тебе не опасен, — согласился я. — Но почему ты так уверен, что убийца Голема ничего не знает о тебе? — Я пристально посмотрел на него.
— Что ты имеешь в виду? — с тревогой в голосе спросил он.
— Именно то, о чем ты думаешь. Голем собирался убрать тебя, но у него это не получилось. Если ты ударишься в бега, то не слишком встревожишь того, кто всадил Голему героин. Вряд ли ты побежишь в полицию, поэтому у них будет время разыскать тебя. Но его должен беспокоить я. Первым делом я сообщу обо всем копам, и когда он об этом узнает, то у него останется только один способ обезопасить себя. Голем уже не заговорит. Но мы с тобой можем…
— И что с того? — нетерпеливо нахмурился Сорон. — Мы знаем только Голема — но не его босса.
— Может, и нет. Но он-то в этом не уверен. Ты участвовал в деле, выполнял часть операции. Откуда ему знать, что ты наговоришь, когда очутишься в лапах полиции?
В задумчивых глазах Сорона мелькнуло беспокойство: переваривая мои слова, он холодно смотрел на меня.
— Может, ты и прав, но что я могу сделать?
— Кое-что можешь, — быстро возразил я. — Сделай это, и я обещаю, что сегодня же вечером найду убийцу, а ты избавишься от беспокойства и с полными карманами «травки» можешь прожить столько, что тебе наверняка захочется завести тот самый дом в рассрочку.
— Ну, столько я не проживу, — ответил он. — Но объясни, чего ты хочешь? Если после этого я избавлюсь от страха за свою жизнь, то я согласен.
— Тебе нужно всего лишь позвонить. Согласен?
Сорон удивленно посмотрел на меня.
— Конечно. Но кому?
— Сесилу Холлоуэю.
— Отцу Голема? — Он с удивлением посмотрел на меня. — И что я скажу?
— Что тебе известно все о сети распространения наркотиков и что ты знаешь, кто убил Голема. Больше ничего не говори, а потребуй у него пять тысяч долларов за молчание.
— Все ясно; ты будешь рядом и понаблюдаешь за его реакцией. Господи, неужели ты считаешь, что Голема пришил его собственный отец?
— Ты только позвони, а выводы предоставь делать мне. Если Холлоуэй клюнет, назначь ему встречу в старом доме. И больше ни слова — просто повесь трубку.
— Ну ладно, адвокат. Может, от этого и будет какая-то польза. Только мне нужно время, чтобы добраться до телефона — на деревьях они не растут.
— Я подброшу тебя до ближайшего бара на шоссе. Поторчи там до девяти часов. И только потом позвони — но не раньше.
— Из бара? Но я ведь не пью.
— Ты прав, если у тебя появится такая дурная привычка, то меня потом совесть замучит, — насмешливо сказал я. — Тогда я подброшу тебя до закусочной. А пока ты будешь ждать, можешь запереться в туалете и накуриться до одури.
До моей машины мы добрались за полчаса, и через две мили в сторону Форествилла я высадил Сорона у заправочной станции с заведением, где кормили гамбургерами. Он сказал, что пока поваляется под открытым небом и настроится на Вселенную, но при этом не забудет следить за временем.
Мы не стали обмениваться рукопожатиями, но когда Сорон легким шагом отошел от машины со своим черным балахоном, свисающим с дорожной сумки, в которой уместились все его пожитки, мне показалось, что он не такой уж плохой человек, как я решил вначале. На самом деле он был довольно симпатичным малым, одержимым бредовой идеей и не слишком-то вписывавшимся в обычную жизнь. Но если бы он был чуть менее замкнутым и чуть более самоуверенным, из него вышел бы неплохой политик.
Добравшись до Форествилла, я остановился, чтобы позвонить самому.
— Могу я поговорить с сержантом Брауном? — вежливо поинтересовался я у ответившего мне дежурного.
— А кто говорит?
— Скажите, что это тот хитрожопый адвокат, который желает поговорить с ним по поводу убийства.
— Подождите.
Что ж, можно и подождать. К тому времени, как они засекут, откуда звонили, меня здесь уже не будет.
Через пару минут раздался голос Брауна:
— Кончайте, Робертс. Где вы находитесь и зачем вы это сделали?
— Что именно вы имеете в виду, сержант? — прикидываясь невинным младенцем, спросил я. — Не принимаете же вы меня за главу мощного наркосиндиката, прибывшего сюда, чтобы сотрудничать с вами в деле по ликвидации всех местных наркоманов?
— Очень смешно, — враждебно отозвался он. — Может, зайдете поговорить? Вдруг вам и удастся исправить то нелестное впечатление, которое сложилось у меня о вашей персоне?