— Вот и я чувствую. Эта Корк — богатая вдова. Денег — куры не клюют. Что помешает Мыльному бросить меня и закрутить с ней? Ему ее охмурить — пара пустяков. Уж больно он хорош собой, прямо страсть, — произнесла Долли с печальной гордостью. — И возраст у него как раз самый опасный. Румянец еще, как у школьницы, а годы уже те, когда устаешь от работы и начинаешь приглядывать богатую женушку.
— Смотри в оба и, если что заприметишь, хватай его за горло.
— Так ты не считаешь, что это просто из вежливости к хозяйке?
— Не считаю.
— Я тоже, — горестно согласилась Долли. Она встала и взглянула на хорошенькие часики, принадлежавшие одному модному ювелиру с Бонд-стрит и перешедшие к ней совсем недавно (ювелир, возможно, еще не узнал о своей щедрости). — Ладно, я побежала, а то на поезд опоздаю. Приятно было повидаться.
— Заходи, как будешь в наших краях. С тебя пятерка.
— За что?!
— За профессиональный совет. Давай расписку, и мы квиты.
Долли Моллой затрепетала, как раненая лань.
— Пятерку за паршивые полтора слова, когда я и так почти все решила сама!
— Мы, консультанты с Мейфэр, обходимся дорого, — примирительно произнес мистер Твист. — Кстати, ты еще легко отделалась. Шерлок Холмс брал бриллиантовые табакерки.
Только женский страх опоздать на поезд помешал его клиентке выразить свое мнение на темпераментном чикагском наречии. Однако время поджимало. Она открыла сумочку и выложила расписку на стол. Слишком поздно ей вспомнилось, что мистер Александр Твист криво не плюнет. Из-за этой-то крепкой деловой хватки ему порой и приходилось укрываться в шкафу от чрезмерно взволнованных посетителей.
С камнем на сердце Долли Моллой мчалась в вагоне к живописному кентскому поместью «Шипли». Быстро крепнущее подозрение, что любимый муж намерен ее бросить, усиленное мыслью, что на обед — картошка со шпинатом, свели на нет ее обычную бойкость. В подавленном настроении она вышла на станции и, хмуря брови, двинулась с холма к Шипли-холлу.
Шипли-холл, вотчина Джорджа, шестого виконта Аффенхемского, взятая в аренду миссис Корк, стоит на широкой возвышенности среди лесистых холмов — белый георгианский особняк, окруженный клумбами и газоном. Отсюда открывается прекрасный вид. Особенно эта местность хороша под июньским солнцем, а Мыльный, расхаживавший возле дома, тоже был необычайно хорош в костюме цвета осенней листвы, красно-желтом галстуке и замшевых ботинках с темными носами, которые придают мужчине такой убийственный вид.
Увы, это отрадное зрелище не утешило миссис Моллой. Красота природы ее не тронула, а радость от созерцания красавца мужа отравила ей миссис Корк, словно нарочно выбравшая это самое мгновение, чтобы взять ее благоверного под локоть да еще игриво похлопать по руке. В следующий миг парочка скрылась, вступив на обсаженную рододендронами дорожку.
Долли осела на ближайший пень и некоторое время пребывала там, терзаемая горькими мыслями, потом встала и на свинцовых ногах направилась к себе в комнату. Она чувствовала, что ее страдания перешли предел того, что может выпасть на долю молодой жены. Однако, отворив дверь, она поняла, что заблуждалась. Здесь ее ждало новое испытание, и она замерла на пороге, готовая расплескаться от этой последней капли.
Из-под ночного столика, словно возвышенность в прерии, вздымался обтянутый штанами зад. Он слегка подрагивал, как терьер в крысиной норе.
В довершение напастей, Кейкбред, дворецкий, снова забрался в ее комнату.
Глава III
Несмотря на приятное общество мистера Моллоя, миссис Корк недолго прогуливалась по дорожке, обсаженной рододендронами. Ее звали иные дела. Спустя десять минут после того, как миссис Моллой видела ее перед домом, она уже в своем кабинете разговаривала по телефону.
— Мисс Бенедик!
— Да, миссис Корк? — ответил чарующий голос.
— Мне надо немедленно видеть мистера Трампера.
— Да, миссис Корк, — сказал чарующий голос. Миссис Корк расправила мощные плечи и утвердилась спиной к пустому камину — точь-в-точь фронтиспис «Женщины в дебрях», на котором фотограф запечатлел ее с ружьем в руке, попирающей убитого жирафа.
Тем, кого интересуют убитые жирафы, нет надобности объяснять, кто такая миссис Уэлсли Корк. Впрочем, хронист льстит себя надеждой, что его будет читать широкая публика, в том числе, возможно, особы, безразличные к длинношеим копытным. Ради этих немногих следует представить ему выдающуюся исследовательницу и охотницу на крупную дичь.