По дороге к шкафу, где хранились гранки, строки сообщения о кончине Тилбери рассыпались, иначе оно бы появилось в одном из последующих номеров "Сэгамора", потому что "Уикли Сэгамор" не пренебрегает "живым материалом", который на его столбцах обретает бессмертие, если только не происходит чрезвычайного происшествия. Но рассыпавшийся материал мертв, ему уже не суждено воскреснуть. Шанс увидеть свет для него утрачен, утрачен навеки. А посему – нравится это Тилбери или нет, пусть он рвет и мечет в своей могиле сколько угодно – сообщение о его смерти никогда не появится в "Уикли Сэгамор".
Глава IV
Медленно влачились пять томительных недель. Газета прибывала регулярно каждую субботу, по ни разу не принесла сообщения о смерти Тилбери Фостера. Наконец терпение Салли истощилось, и он с досадой воскликнул:
– Лопни его печенка, он же бессмертный!
Элек сурово отчитала его и добавила с ледяной торжественностью:
– Интересно, каково было бы тебе, если бы ты после таких ужасных слов скоропостижно скончался?
Недолго думая, Салли ответил:
– Я был бы рад, что они не застряли у меня в глотке.
Гордость побудила его хоть как–нибудь постоять за себя, и так как ничего путного ему не пришло в голову, то он изрек вышеупомянутое. После чего счел за лучшее отступить на задний план, то есть убраться подобру–поздорову, дабы супруга не истолкла его в своей риторической ступе.
Один за другим миновали шесть месяцев. Газета все еще хранила молчание о смерти Тилбери. Тем временем Салли не раз закидывал удочку – намекал, что хочет произвести разведку. Элек эти намеки игнорировала. Тогда Салли решил набраться духу и перейти к лобовой атаке. И он без обиняков предложил, что загримируется, поедет в тот городок и тайком разузнает, как обстоят дела. Но Элек решительно и энергично забраковала этот опасный проект.
– Что только не приходит тебе в голову! – сказала она. – Сладу с тобой нет! Вечно следи за тобой, как за малым ребенком, чтобы не угодил в огонь. Сиди на своем месте, никуда ты не поедешь.
– Право же, Элек, я бы сумел это сделать и все было бы в порядке. Уверяю тебя.
– Салли Фостер, разве ты не понимаешь, что тебе придется наводить справки?
– Конечно, ну и что ж? Ни один человек не догадается, кто я такой.
– Нет, вы только послушайте! Но ведь настанет время, когда тебе придется доказывать душеприказчикам, что ты ни разу не наводил справок о покойном. Как быть тогда?
Салли совсем упустил из виду это условие. Он ничего не ответил жене, впрочем тут и отвечать было нечего.
– Ну так вот, – добавила Элек, – выкинь из головы подобные мысли и больше в это дело не путайся. Тилбери тебе расставил ловушку, – неужели ты не понимаешь, что это ловушка? Он только и ждет, чтобы ты в нее попался. Но он этого не дождется, – во всяком случае, покуда я стою на посту, Салли!
– Да?
– Сколько бы ты ни жил на свете, пусть даже целую сотню лет, не смей наводить никаких справок о Тилбери. Обещай!
– Обещаю... – со вздохом вымолвил Салли весьма неохотно, после чего Элек смягчилась.
– Имей терпение, – наставляла она мужа. – Дела наши идут успешно и мы можем ждать: спешить не к чему. Наш маленький, но твердый доход все время увеличивается. А что касается будущих сделок, то их у нас будут тысячи. Во всем штате нет семьи с такими видами на будущее, как у нас. Мы, можно сказать, уже купаемся в деньгах. Тебе это ясно?
– Да, Элек.
– Так возблагодари бога за все, что он для нас делает, и перестань волноваться. Надеюсь, ты не думаешь, что мы бы достигли таких выдающихся успехов без его особого участия и руководства?
Последовало неуверенное: "Не–н–нет, конечно же нет", а затем прочувствованное, полное восторга:
– А все же, когда речь идет о биржевых махинациях или когда нужно обвести вокруг пальца Уолл–стрит, готов поручиться, что при твоем уме и сообразительности ты не нуждаешься в советах какого–нибудь дилетанта, будь я трижды...
– Да замолчи же ты, бога ради! Я понимаю, ты не хочешь сказать ничего дурного или оскорбительного, мой бедняжка, но, право же, ты и рта раскрыть не можешь, чтобы не изречь такого, от чего просто в дрожь кидает. Ты держишь меня в вечном страхе. За тебя самого и за всех нас. Прежде я не боялась грома небесного, но теперь, когда я его слышу, я...
Голос ее дрогнул, она залилась слезами и никак не могла успокоиться. Вид плачущей жены потряс Салли до глубины души, он заключил ее в объятья, стал ласкать и утешать, обещал исправиться, клял себя и, полный раскаяния, умолял о прошении. Он искренне сожалел о содеянном и был готов на любые жертвы, лишь бы искупить свою вину.