— Уж очень вы стараетесь, знаете ли! — сказал Поль. — Убиваетесь уж очень.
— Убиваюсь! — воскликнула миссис Гэмп, воздевая руки кверху и закатывая глаза. — Вот уж ваша правда, сударь, лучше не скажешь, хоть говори до второго пришествия. Я за других болею пуще, чем за себя самое, хотя никто этого, может, и не видит. Кабы истинные заслуги ценились, не мешало бы меня помянуть добрым словом; сколько я младенцев на своем веку приняла — и за неделю не окрестить в соборе святого Павла![16]
— Куда этот ваш больной едет? — спросил Свидлпайп.
— В Хартфордшир, там у него родные места. Только ему уж ничего не поможет, — заметила миссис Гэмп, — ни родные, ни чужие.
— Неужто ему так плохо? — полюбопытствовал брадобрей.
Миссис Гэмп загадочно покачала головой и поджала губы.
— Бывает и в мозгах воспаление, — сказала она, — все равно как в легких. Сколько ни пей противных микстур, от этого не вылечишься, хоть бы тебя всего расперло и на воздух подняло.
— Ах ты господи! — сказал брадобрей, округляя глаза и становясь похожим на ворона. — Боже мой!
— Да. Все равно хоть бы ты стал легче воздушного шара, — сказала миссис Гэмп. — А вот болтать во сне о некоторых вещах, когда в голове у тебя неладно, от этого никому не поздоровится.
— О каких же это некоторых вещах? — спросил Полли, от любопытства жадно грызя ногти. — О привидениях, что ли?
Миссис Гэмп, которая зашла, быть может, гораздо дальше, чем намеревалась, подстегиваемая настойчивым любопытством брадобрея, необыкновенно многозначительно фыркнула и сказала, что это совершенно не важно.
— Я уезжаю с моим пациентом в дилижансе нынче после обеда, — продолжала она, — пробуду с ним денек-другой, пока найдется для него деревенская сиделка (провалиться этим деревенским сиделкам, много такие растрепы смыслят в нашем деле!), а потом вернусь, — вот из-за этого я и беспокоюсь, мистер Свидлпайп. Думаю все-таки, что без меня ничего особенного не случится, а уж там, как говорит миссис Гаррис, миссис Гилл может выбрать какое угодно время; мне совершенно все равно, — что днем, что ночью.
Пока длился этот монолог, который миссис Гэмп адресовала исключительно брадобрею, мистер Бейли завязывал галстук, надевал фрак и корчил самому себе рожи, глядясь в зеркало. Но теперь миссис Гэмп обратилась к нему, что заставило его повернуться и принять участие в разговоре.
— Я думаю, вы не были в Сити, сударь, то есть у мистера Чезлвита, спросила миссис Гэмп, — после того как мы с вами там повстречались?
— Как же, был, Сара. Нынче ночью.
— Нынче ночью! — воскликнул брадобрей.
— Да, Полли, вот именно. Можешь даже сказать — нынче утром, если тебе охота придираться к слову. Он у нас обедал.
— У кого это "у нас", озорник? — спросила миссис Гэмп весьма сердито напирая на эти слова.
— У нас с хозяином, Сара. Он обедал у нас в доме. Подвыпили мы здорово, Сара. До того даже, что пришлось мне везти его домой в наемной карете в три часа утра. — Язык у Бейли чесался рассказать все, что за этим последовало, но, зная, что это легко могло дойти до ушей его хозяина, а также памятуя неоднократные наказы мистера Кримпла "не болтать", он воздержался, прибавив только: — Она так и не ложилась, все ждала его.
— А ведь ежели сообразить как следует, — сердито заметила миссис Гэмп, — так она должна бы знать, что ей ничего подобного делать нельзя, к чему же она себя переутомляет? Ну как они, милый, ласковы друг с другом?
— Да ничего, — ответил Бейли, — довольно-таки ласковы.
— Приятно слышать, — сказала миссис Гэмп, опять многозначительно фыркая.
— Они еще не так давно женаты, — заметил Поль, потирая руки, — с чего же им не быть ласковыми пока что.
— Само собой, — произнесла миссис Гэмп, в третий раз подавая многозначительный сигнал.
— Особенно, — продолжал брадобрей, — ежели у джентльмена такой характер, как вы говорите, миссис Гэмп.
— Я говорю, что вижу, мистер Свидлпайп, — сказала миссис Гэмп. — Боже сохрани, чтобы оно было иначе! Только ведь чужая душа потемки; кабы там были стеклянные окна, пришлось бы некоторым из нас держать ставни закрытыми, смею вас уверить!
— Но ведь вы не хотите сказать… — начал Поль Свидлпайп.
— Нет, не хочу, — резко оборвала его миссис Гэмп. — И не думаю даже. И никакая инквизиция, никакие там испанские сапоги[17] не заставят меня сознаться, будто я думала. Я только одно скажу, — прибавила добрая женщина, вставая и закутываясь в шаль, — что в "Быке" меня ждут, так нечего терять драгоценное время.
16
…за неделю не окрестить в соборе святого Павла! — Собор св. Павла — крупнейшая из лондонских церквей. Построена на рубеже XVII–XVIII веков выдающимся английским зодчим Кристофером Ренном (1632–1723).