Кафе Бодекена было расположено на бульваре Батиньоль, на углу улицы Дарсе. Неизвестно, почему компания выбрала именно его местом своих встреч, — ведь только один Ганьер жил в этом квартале. Они аккуратно собирались там воскресными вечерами; по четвергам же, к пяти часам, у них вошло в обычай всем, кто был свободен, заходить туда на минутку. В этот день, по случаю жаркой погоды, столики под навесом были все до одного заняты. Но приятели не любили толкотню, не любили выставляться напоказ, поэтому они протиснулись внутрь — в пустынный зал, полный свежести.
— Смотрите-ка! Фажероль сидит там один! — крикнул Клод.
Они прошли на свое привычное место к столику в глубине, налево от входа; подойдя, они поздоровались с бледным худощавым молодым человеком, на девичьем лице которого светились серые насмешливые глаза с металлическими искорками.
Все уселись, заказали пиво, и художник заговорил:
— А я ведь сегодня заходил к твоему отцу, думал, ты там… Нечего сказать, хорошо он меня принял!
Фажероль, который считал особым шиком вульгарные ухватки, хлопнул себя по ляжкам, небрежно бросив:
— Старикан осточертел мне!.. Я удрал от него утром, после очередной стычки. Нашел дурака, пристает, чтобы я придумывал модели для его похабного цинка. Хватит с меня и академического!
Этот камешек в огород профессуры восхитил всю компанию. Фажероль всегда забавлял их, его любили за его повадки уличного мальчишки, насмешника и циника. Иронический взгляд Фажероля перебегал с одного приятеля на другого, в то время как своими длинными тонкими пальцами он ловко размазывал по столу пролитое пиво, рисуя сложные композиции. Он был очень одарен от природы, все давалось ему с необычайной легкостью.
— Где же Ганьер? — спросил Магудо. — Ты его не видел?
— Нет, а я сижу здесь уже целый час.
Примолкший Жори подтолкнул локтем Сандоза, показывая ему кивком головы на девушку, которая сидела с кавалером за столиком в глубине зала. Кроме них, в зале было еще только два посетителя — сержанты, игравшие в карты. Девушка была совсем юной, истое дитя парижской улицы, она сохранила в восемнадцать лет прелесть незрелого плода. Она была похожа на причесанную собачонку, белокурые локоны дождем падали на курносый носик, большой смеющийся рот занимал чуть не всю ее розовую мордочку. Девушка листала иллюстрированную газету, а ее кавалер с серьезным видом попивал мадеру; поверх газеты она ежеминутно бросала лукавые взгляды на сидевших за столом приятелей.
— Какова? Прелесть! — шептал Жори, совершенно воспламенившись. — Кому из нас она улыбается? Ведь смотрит-то она на меня!
Фажероль не дал ему договорить:
— Руки прочь, она моя! Неужели ты вообразил, что я торчал здесь битый час ради вас одних?
Все расхохотались. Тогда, понизив голос, он рассказал им об Ирме Беко. Очаровательная плутовка! Он все разузнал: она дочь бакалейщика с улицы Монторгей. Ей дали образование: закон божий, арифметика, орфография. До шестнадцати лет она ходила в школу по соседству с домом. Уроки она готовила среди мешков с чечевицей и пополняла образование на улице, буквально живя посреди сутолоки тротуара, слушая пересуды кухарок, которые, пока им отвешивали сыр, смачно перемывали косточки всему кварталу. Мать ее умерла, папаша Беко начал путаться со служанками, благоразумно рассудив, что это куда удобнее, чем искать женщин на стороне; однако, войдя во вкус, он вскоре втянулся в такой разврат, что пустил по ветру всю свою торговлю: сухие овощи, банки, склянки, ящики со сластями — все пошло прахом. Ирма еще ходила в школу, когда однажды вечером, запирая лавчонку, приказчик повалил ее на корзину с винными ягодами и силой овладел ею. Через полгода после этого происшествия наступило окончательное банкротство, и отец умер от апоплексического удара. Девушка вынуждена была просить приюта у своей тетки, которая жила в бедности и плохо приняла племянницу; от тетки она сбежала с молодым человеком из дома напротив, раза три возвращалась и снова пропадала, пока окончательно не распрощалась с теткой и не обосновалась прочно в кабачках Монмартра и Батиньоля.
— Потаскушка! — проворчал Клод со своим обычным презрением к женщинам.
В это время кавалер Ирмы поднялся и, шепнув ей что-то, удалился; как только он скрылся из виду, она подскочила к приятелям с проворством сбежавшего с урока школьника и плюхнулась на колени к Фажеролю.