А ну-ка, Фредди, ты — хор! Подтягивай! Давай развеселимся! Нам это нужно!
Привел меня Джонни к мамаше своей…— «Мамаше своей!» — хрипло подтянул Фредди. Любопытное совпадение, песню эту он любил, даже с большим успехом исполнял три раза на деревенских праздниках в Вустершире и льстил себя мыслью, что может спеть ее с не меньшим чувством, чем любой другой. От всей души он подпевал Джилл пронзительным голосом, пребывая под твердым впечатлением, что в музыкальных кругах он именуется «вторым».
Она посмотрела куда уж грозней— Пом-пом-пом!
И быстро свой взгля-я-ад отвела…Весело, упоенно Джилл заливалась во все горло. Сходство ситуаций поднимало дух, превращая, каким-то образом, все ее страхи в нелепость, а надвигающуюся трагедию, терзавшую ей нервы, — в форменный фарс.
Мигнула, вздохнула, смахнула слезу И жалобно так завела: «Бедняжка, мой Джон! Ах…»— Джилл, — перебил ее голос от двери, — я хочу познакомить тебя с моей матерью.
— «Ах, бедняжка мой Джон!» — подблеял злополучный Фредди, не в силах умолкнуть.
— Обед подан, — возвестил Баркер, возникая у дверей и вторгаясь в тишину, зловеще повисшую в комнате.
Глава II ПРЕМЬЕРА В ТЕАТРЕ «ЛЕСТЕР»
Дверь тихонько закрылась. Обед кончился. Баркер только что помог всем одеться. Тонко чувствующий атмосферу, он нашел происшедшее несколько мучительным. Очень уж натянуто проходил обед. Он предпочел бы шумок разговоров и общее довольство.
— Эллен! — кликнул Баркер, шагая по коридору в опустевшую столовую. — Эллен!
Из кухни появилась миссис Баркер, вытирая руки. Работа ее на сегодняшний вечер, как и у мужа, была закончена. Скоро придет девушка-помощница, как ее именуют официально, и перемоет посуду. А они уже свободны, и миссис Баркер хотелось спокойно поболтать за стаканчиком портера, позаимствованного у Фредди.
— Ушли, Хорес? — спросила она, поспевая следом за ним в столовую.
Баркер выбрал сигару из хозяйской коробки, потрещал ею у уха, понюхал, отрезал кончик и закурил. Взяв графинчик, он налил вина жене, а потом смешал для себя виски с содовой.
— Счастливые деньки, — вздохнул Баркер, — миновали…
— А я так и не видала ее милость.
— Немного потеряла! Истинная мегера, вот что я скажу. «Всегда весела и жизнерадостна» — ну уж нет, это не про нее. Лучше бы ты, Эллен, их обслуживала, а я б на кухне оставался. С души воротит. Да, именно. Невелико удовольствие приносить да уносить блюда, когда тут искры скачут. Нет, не завидую я им, хоть они и волованами угощались. Лучше уж траву есть, да с любовью, чем разносолы, да с ненавистью, — подытожил Баркер, забрасывая в рот грецкий орех.
— Что ж они, ссорились?
— Такие, Эллен, — нетерпеливо помотал головой Баркер, — не ссорятся. Сидели, молчали да таращились друг на друга.
— Ну, а как ее милость с мисс Маринер? Поладили?
— Видела когда незнакомых собак? — сухо хохотнул Баркер. — Следят друг за дружкой, вот эдак, исподтишка. В точности они! Нет, мисс Маринер, конечно, очень любезная, всякие слова говорит. Она — девица что надо, наша мисс Маринер. Прям принцесса. Не ее вина, что обед больше смахивал на вечерок в морге. А ты-то старалась! Она тоже старалась, тут, за столом. Но если сэр Дэрек все поджимает губы, а его мамаша сидит — один к одному — эскимо, то, сама подумай, что поделаешь? Ничего! А что до хозяина — скажу одно. Ты бы на него посмотрела. Да, посмотрела бы. Знаешь, Эллен, порой я прям переживаю, как бы он ума не решился. Ничего не скажешь, сигары он умеет выбирать, и портвейн у него, ты говоришь, хорош, сам-то я к нему не притрагиваюсь, но иногда мне так и кажется — съехала черепушка! Весь обед просидел с таким видом, будто боялся — вот-вот какое блюдо подпрыгнет да его и покусает. Еще и подскакивал всякий раз, как я обращусь к нему! Так что ничуть я не виноват, — обиженно заключил Баркер. — Что ж мне — предупреждать, прежде чем спросить, чего им надо — хереса или рейнвейна. В колокольчик звонить или в горн дудеть, а? Мое дело — наклониться и шепотом про это спросить. И нет у них никакого права подскакивать на стуле, толкать меня под локоть, чтоб я хорошее вино расплескивал! (Вон, Эллен, посмотри сама — пятно. Так и наподдал мне под локоть!) Хотелось бы мне знать, и чего это молодые люди не могут вести себя разумно, как мы с тобой? Помнишь, мы еще гуляли, я водил тебя на чай к своей матушке… Красота, кто понимает! Как говорится, лад и склад. Прям, этот, пир любви.