— Господи, откуда у тебя нашлись деньги платить за квартиру?
Дядя Крис снова покашлял.
— Милая, я же не сказал, что я платил за нее. Я сказал — я ее занял. В этом и есть, как можно бы выразиться, суть моей истории. Мой старый друг, желая отплатить мне добром за мою услугу, согласился стать моим соучастником в… э… невинном обмане. Я давал своим новым друзьям адрес и телефон этого дома, сам, между тем, обитая в жилище поскромнее и подешевле. Каждое утро я заходил туда за письмами. Если кто-то звонил мне, то достойнейший швейцар отвечал как мой слуга, записывал сообщение и передавал его мне, в меблирашки. А если кто-то заходил, то говорил, что я вышел. Во всей схеме нет ни малейшего изъяна, моя милая. Главное ее достоинство — изящная простота.
— Так что же вынудило тебя от нее отказаться? Совесть?
— Еще ни разу, моя милая, совесть не вынуждала меня ни от чего отказываться, — твердо возразил дядя Крис — Нет. Существовал один-единственный шанс против ста, что что-то пойдет не так. И этот единственный взял да выпал. Вот поживешь в Нью-Йорке подольше и сама увидишь одну особенность этого города: рабочий класс тут находится в беспрерывном движении. В понедельник ты встречаешь слесаря. Ага, говоришь ты себе, слесарь пошел! Ну и прекрасно. Но в следующий четверг, когда ты встречаешь этого человека снова, он уже — вагоновожатый. Еще через неделю он наливает тебе содовую в аптеке. А все виноваты эти чертовы журналы с их рекламой заочных курсов. «Вы зарабатываете все, что заслуживаете? Напишите нам, и мы заочно научим вас выращивать цыплят!»… И в умах людей начинают бродить дурацкие идеи. Они будоражат, срывают с места. Вот так получилось и в нашем случае. Катилось все без сучка и задоринки, как вдруг моего швейцара стукнула мысль — а ведь судьба-то предназначала его для работы садовником! И он уволился.
— Оставив тебя бездомным!
— Да, как ты правильно заметила — бездомным… Но — временно. К счастью, мне поразительно везло. Так и кажется, что судьба не бросает хорошего человека в беде. Так вот, к счастью, у моего друга был еще один друг, который работал швейцаром в доме на 41-й Ист-стрит, и по чудесной случайности единственная квартира в этом здании пустует. Само здание — офисное, но на самом верхнем этаже там есть, как часто бывает в таких зданиях, маленькая холостяцкая квартирка.
— А ты у нас маленький холостяк?
— Вот именно. Мой друг объяснил суть дела своему другу, мы уладили, к общему удовлетворению, финансовые детали — и я совершенно счастлив в самой уютной квартирке в мире, без всякой арендной платы. Я даже лучше устроился, чем прежде, потому что жена моего нового союзника — отменная кулинарка, и я уже дал парочку приятных обедов в моем новом жилище. Если ты можешь немножко поразвлечь друзей, это придает правдоподобие. А если тебя всегда нет дома, у них начинают возникать всякие недоумения. Вот сегодня вечером я, например, даю обед твоему другу Пилкингтону и миссис Пигрим, По-домашнему уютно, вкусно и гораздо дешевле, чем в ресторане,
— А что ты будешь делать, если настоящий владелец квартиры нагрянет в разгар обеда?
— Это исключено. Швейцар сообщил мне, что тот несколько недель назад уехал в Англию и намерен остаться там на несколько месяцев.
— Да, ты действительно обо всем подумал,
— Любой мой успех, — ответил дядя Крис е достоинством промышленного воротилы, делящегося секретами с журналистом, — объясняется тем, что я всегда вее досконально продумываю.
Джилл залилась смехом. Было в ее дяде нечто, что всегда действовало на ее моральные устои будто опиум, усыпляя их, мешая им восстать и вознегодовать. Укради он часы е цепочкой, и тут убедил бы, что действовал он из самых лучших побуждений, по велению альтруизма.
— Да какого же такого успеха ты достиг? Когда ты бросил меня, то отправился наживать богатство. Ну и как? Нажил?
— Ну, пока еще нельзя сказать, что я держу его в руках, — признался дядя Крис, — но оно так и витает в воздухе. Я даже слышу шуршание долларовых купюр, когда они летают и порхают совсем рядышком, протяни руку — и схватишь! Рано или поздно, я обязательно схвачу. Я никогда не забываю, милая, о задаче, стоящей передо мной, — возместить тебе деньги, которых я тебя лишил. В один прекрасный день, можешь не сомневаться, я их возмещу! В один прекрасный день ты получишь от меня письмецо, а там будет крупная сумма — пять тысяч, или десять, а еще скорее — двадцать, ну посмотрим, сколько, с простыми словами: «Первый взнос». — И дядя Крис повторил фразу, точно бы она очень ему понравилась: — Да, первый взнос!
Джилл погладила его руку. На нее напало настроение, в каком она раньше, много лет назад, слушала, как он рассказывает ей волшебные сказки.
— Продолжай! — вскричала она, — Продолжай! Это так чудесно! В един прекрасный день шел дядюшка Крис по Пятой авеню и встретил там случайно бедную старушку, собирающую хворост для костра. Такую старенькую и такую усталую, что ему стало ее жалко, и он подарил ей 10 центов, у швейцара одолжил. И вдруг старушка превратилась в прекрасную девушку «сказала: «Я — фея! В награду за твою доброту я дарую тебе три желания!» Дядюшка Крис поразмышлял с минутку и сказал: «Я желаю, чтоб у меня появилось двадцать тысяч долларов, чтобы послать их Джилл. И волшебница ответила: «Будет исполнено. А следующее твое желание?»
— Тебе все бы смеяться! — возмутился дядя Крис, оскорбленный таким легкомыслием. — Но позволь сказать тебе, мне не требуется помощь феи, чтобы разбогатеть. Ты можешь понять, что в домах» вроде дома миссис Пигрим, я все время встречаюсь с людьми, которым стоит только словечко шепнуть, и я стану миллионером? Седые толстяки с рыбьими глазами, в больших жилетах. Сидят, попыхивают сигарами и размышляют, что им предпринять на фондовом рынке. Умей я читать мысли, я б уже не один десяток состояний нажил. Я сидел напротив этого старого разбойника Брюса Бишопа больше часа в тот самый день, когда он и его шайка опустили на 20 пунктов «Объединенные орехи»! Знай я, откуда ветер дует, сомневаюсь, что сумел бы удержаться — я б этого субъекта попридушил и заставил признаться, что он задумал. В общем, Я стараюсь объяснить тебе: придет все-таки день, когда кто-то из этих старых устриц разжалобится на минутку и выдаст Подсказку, как мне действовать. Это соображение и привязывает Меня так крепко к дому миссис Пигрим. — Дядя Крис слегка вздрогнул. — Жуткая женщина! Весу в ней фунтов[42] 180, а игрива — ну тебе молодой ягненок по весне! Заставляет меня танцевать с ней! — Губы дяди Криса мученически дрогнули, И он на минутку примолк. — Еще спасибо, что я когда-то был футболистом!
— На что же ты живешь? — поинтересовалась Джилл, — Я понимаю, в следующий вторник ты всенепременно станешь миллионером, но как же ты обходишься сейчас?
Дядя Крис кашлянул.
— Ну, что касается Повседневных расходов, я сумел кое-что предпринять и приобрел небольшой, но вполне достаточный доход. Живу я, верно, в меблирашках, но Я придумал, как не подпускать волка нищеты к моей скромной двери, которая, между прочим, сильно нуждается в покраске, Слыхала про «Нервино»?
— Нет, как будто. Похоже на патентованное Лекарство.
— Это и есть патентованное лекарство! — Дядя Крис приостановился и озабоченно взглянул на нее. — Джилл, что-то ты бледненькая, дорогая моя.
— Правда? У нас сегодня была утомительная репетиция.
— А ты уверена, — серьезно продолжил дядя Крис, — что дело только в репетиции? Может, твои жизненные силы подорваны бурной суетой столичной жизни? Ты представляешь хотя бы, что приключится с тобой, если ты допустишь, чтоб твои красные кровяные шарики утратили жизнеспособность? У меня есть, например, один друг…