Джилл откинулась на спинку кресла и крепко зажмурилась, как всегда, когда оказывалась в тупике. С ней что-то приключилось, но как, когда и почему, понять она не могла. Она знала одно: сейчас, впервые, ей дано проникать в суть вещей, видеть их в истинном свете.
Ей нужен Уолли. Она не может без него жить. У нее нет тех бурных чувств, как тогда, с Дэреком. Они с Уолли будут весело идти по жизни и строить свои отношения на прочном фундаменте счастья, смеха и доверия. Если Дэрека она любила, значит, Уолли она не любит. Но, скорее всего, она его не любила. Да, был блеск и треск фейерверка, но не огонь в камине, не ночничок в детской. Словом, ей нужен Уолли, как воздух, как солнечный свет.
Открыв глаза, она увидела дядюшку Криса, спешащего по проходу к ней. С ним шел какой-то мужчинами, и когда они подошли ближе, то в сумеречном свете Джилл узнала Дэрека.
— Джилл, милая, — сказал дядя Крис— Смотри, кто к тебе приехал!
И достигнув цели, устроив их встречу, дядюшка Крис деликатно удалился туда, откуда пришел. Приятно сообщить, что его немедля изловила миссис Пигрим. Решив не пропускать танец, она увлекла своего партнера, наступив ему по ходу фокстрота три раза на ногу.
— А, Дэрек! — весело воскликнула Джилл. Появление его ничуть ее не взволновало. Она просто удивилась, что он тут. — Откуда ты взялся?
Дэрек присел рядом с ней. От сердечности ее тона ему стало легче, но не только; на мужчин вообще трудно угодить. Чего-то в ее поведении недоставало, штришка какого-то…
— Джилл… — хрипловато выговорил он. Хрипловатость представлялась ему наиболее уместной. Его организованный разум полагал, что данную ситуацию надо урегулировать просто и незамысловато: сильный мужчина смирился, не чересчур, конечно, а так, в меру. Для этого требовались хрипловатость, сцепленные руки и прерывистый шепот. Хрипловатость сразу задала правильный тон. А может, у него что-то не получилось от того, что Джилл его опередила, заговорив так легко и весело? Какое тут может быть веселье! Он часто представлял себе на пароходе их первую встречу, но ни разу не думал, что Джилл будет безмятежно улыбаться. Минуту назад ему было и легче, и труднее. Сейчас осталось только замешательство. Он призадумался: что она делает не так? И пришел к заключению: слишком уж приветлива. Приветливость по-своему хороша, но в такой беседе совершенно неуместна.
— Ну как доплыл? — поинтересовалась она. — Ты по делу приехал?
Дэрек был окончательно сбит с толку. Все разворачивалось неправильно. Конечно, может быть, она маскирует чувства, но очень уж хорошо это у нее получается. Как доплыл! Сейчас она, пожалуй, поинтересуется, не удалось ли ему выиграть на пароходе в тотализатор. Чувствуя, что он поднимает неподъемную тяжесть, Дэрек попытался перевести разговор на более высокий уровень.
— Я приехал к тебе! — проговорил он хрипловато, но не очень. В хрипотцу вкралась и нотка раздражения.
— Да-а?
Дэрек уже закипал. Что Джилл полагалось говорить, он в точности не знал, но уж никак не «Да-а?». Это же, в сущности, значит: «Ну, в самом деле?»
Повисла пауза. Джилл смотрела на него ясным взором, от которого досада его почему-то усугублялась. Смотри она холодно, он мог бы это понять и даже оценить. Он ждал холодности и приготовился отразить ее.
Дэрек еще не определил до конца, играть ли ему роль кающегося или роль короля Кофетуа. И в том, и в другом случае он подготовился к некоторому холоду, растопить который легко и просто. Но он и думать не думал, что смотреть на него будут как на экспонат в музее. А именно так и смотрела Джилл — она разглядывала его, изучала, и он, естественно, нервничал.
Не ведая об этом, она продолжала его разглядывать, стараясь понять, в чем же он переменился, почему перестал быть для нее богом. Он все так же красив, даже стал еще красивее — ему чрезвычайно идет загар, подаренный солнцем и ветром Атлантики. И все-таки, он определенно переменился, ведь она может смотреть на него и без всякого трепета оценивать его внешность. Так смотрят на копию великого полотна. Все точно, как в оригинале, недостает лишь самого существенного — магии подлинника. На память ей пришла сцена в Балтиморе: Луис Денхэм, счастливая обладательница брошки от Иззи, решила, подталкиваемая девичьим любопытством, понести ее к ювелиру, и тот омрачил ее юную жизнь, сообщив, что это не бриллианты, а стразы. Джилл припомнила, как бедняжка, уже позвонившая Иззи по междугородной и сказавшая много неприятного (хотя, быть может, и не нового), послала брошку по кругу, чтобы все ее осмотрели. Девушки сочли, что от настоящих бриллиантов ее никак не отличить. Ювелир, однако, шестым чувством за десять секунд распознал подделку. Только что открытая любовь к Уолли подарила ей шестое чувство, и с его помощью она впервые увидела Дэрека таким, каким он был.
Способностью читать мысли Дэрек не обладал. Джилл он видел только снаружи, и она, как и всегда, его привлекала. Не в первый, не во второй и даже не в третий раз он изумился силе ее обаяния, так сильно действующей на него, когда она рядом, но не тогда, когда они в разлуке. И он предпринял еще одну попытку придать сцене другой тон.
— Каким же дураком я был! — тяжело вздохнул он. — Джилл! Ты сумеешь хоть когда-нибудь простить меня?
Он попытался взять ее за руку. Джилл ловко увернулась.
— Дэрек, да я тебя простила! Было бы чего прощать!
— То есть как? — Дэрек набирал обороты. Такой разговор был все же нормальней. — Я поступил как подлец. Как хам!
— Ну, что ты!
— Да! Да! Но потом я немыслимо мучался. Поистине, как в аду!
Джилл отвернулась, чтобы спрятать улыбку. Ей не хотелось обижать Дэрека, но удержаться она не сумела. Она не сомневалась, что он непременно произнесет эти слова.
Дэрек неправильно истолковал ее жест, приписав его сильным чувствам.
— Скажи мне, что все осталось по-прежнему! Она снова повернулась к нему:
— Боюсь, Дэрек, что этого я сказать не могу.
— Конечно-конечно, — согласился он, нежась в уютном тепле мужского раскаяния. Он нравился себе в образе пристыженного, но сильного мужчины. — Я понимаю, нельзя требовать слишком многого. Когда мы поженимся…
— А ты хочешь на мне жениться?
— Джилл!
— Мне просто интересно.
— Ты еще можешь сомневаться?!
— А ты подумал о том, что будет?
— В каком смысле?
— Ну, твоя мать, например…
— О! — Дэрек величественным жестом сбросил со счетов леди Андерхилл.
— Нет-нет! — настаивала Джилл. — Уж если она не одобряла нашего брака прежде, сейчас он ей тем более не понравится. Теперь, когда я нищая хористка…
Дэрек издал какой-то сдавленный звук.
— Хористка?
— А ты не знал? Я думала, Фредди просветил тебя.
— Хористка… — Дэрек запнулся. — Я думал, ты в гостях у миссис Пигрим…
— Ну да. Как и вся остальная труппа.
— Но… но…
— Сам видишь, это вызовет немалые трудности. — Лицо у нее было серьезно, но губы подергивались. — Ты — человек довольно известный, и если женишься на хористке…
— Никто не узнает… — слабо возразил Дэрек.
— Да что ты! И не думай. — Она рассмеялась. — Ты еще не видел нашего пресс-агента. Девушка из театральной труппы вышла замуж за баронета и члена парламента! Этого он не упустит. На другой же день новость украсит первые страницы всех газет, с массой фотографий. Воскресные газеты поместят статьи, с иллюстрациями. А потом все это передадут по телеграфу в Англию, и напечатают там. Ты же очень важная персона.
Дэрек сидел, вцепившись в ручки кресла. Лицо у него мертвенно побледнело. Хотя за ним не наблюдалось склонности недооценивать свою значимость на политическом небосклоне, минусов, связанных с такой известностью, он как-то не учитывал. Он приготовился храбро противостоять гневу леди Андерхилл, но тут совсем другое…
С интересом и некоторой жалостью Джилл наблюдала за ним, легко читая его мысли. Ее разбирало любопытство, что же он скажет, как выпутается из положения. Никаких иллюзий на его счет у нее не осталось. Она не надеялась, что происходившую в его душе битву выиграют благородство и отвага.