— Все это, мой дорогой друг, — отвечал успокоительным тоном дон Мигель, — не что иное, как сцена из великой драмы жизни, нашей жизни и нашей эпохи, даже, если хочешь, драмы, не имеющей себе подобных; но только слабые сердца позволяют отчаянию овладеть собой в критические минуты: вспомни — что это были последние слова Эрмосы; она женщина, но — слава Богу! — у нее больше мужества, чем у тебя.
— Мужество умереть — это легче всего, но хуже смерти — унижение. Со вчерашнего дня меня отовсюду гонят, мои слуги бегут от меня, родственники не признают меня, иностранец и даже дом Божий закрывают передо мной свои двери. Это в тысячу раз хуже, чем удар кинжала.
— Это правда, но у тебя есть женщина которой нет подобной, возле тебя есть преданный друг; и друг, и любимая заботятся о тебе, а все преследуемые в Буэнос-Айресе не могли бы сказать того же. Вот уже три дня как у тебя нет более дома и ты разорен. Они уничтожили, разграбили и конфисковали все твое имущество, так во всяком случае, они думают, но я успел спасти тебе более миллиона пиастров, а вместе с этим и невесту, прекрасную, как день, и такого друга, как я, слава Богу! Я не вижу для тебя других причин жаловаться на свою судьбу.
— Да, но я блуждаю, как нищий.
— Оставь эти глупости, Луис!
— Куда мы едем, Мигель? Я замечаю, что мы приближаемся к дель-Ретиро.
— Верно, мой дорогой учитель.
— В своем ли ты уме?
— Да, сеньор.
— Разве ты не знаешь, что полк генерала Рольона и частьбатальона Масы находятся в дель-Ретиро?
— Знаю.
— Значит, ты хочешь, чтобы нас арестовали?
— Как хотите.
— Мигель, я не хочу, чтобы и нас принесли в жертву. Кто знает, сколько счастливых дней еще ожидает нас в будущем? Вернемся, сын мой, вернемся, посмотри, мы уже около казармы, вернемся!
Дон Мигель снова опустил переднее стекло и сказал несколько слов Тонильо, карета повернула направо и менее чем через две минуты, остановилась перед великолепным домом сеньора Лаприды, в котором жил тогда генеральный консул Соединенных Штатов.
Большие железные ворота были заперты, и во всем здании, даже шагах в ста от решетки, с трудом можно было разглядеть свет в комнатах первого этажа.
Дон Мигель сильно дважды ударил молотком и подождал мгновение. Никто не явился.
— Поедем, Мигель, — сказал дон Кандидо изнутри кареты, с испугом разглядывая окна казармы, которые в это время, то есть в десять часов вечера, были совершенно темны.
Дон Мигель ударил сильнее.
Наконец какой-то человек неторопливо подошел к решетке, мирно посмотрел и сказал по-английски:
— Кто там?
Дон Мигель отвечал ему лаконично:
— Мистер Слейд?
Слуга молча вынул ключ из своего кармана и открыл большие ворота.
Дон Кандидо тотчас же выскочил из кареты и, став между своими бывшими учениками, последовал под такой охраной за слугой.
Слуга, заперев ворота, провел их в маленькую переднюю, где знаком попросил их подождать, а сам ушел.
Минуты две спустя он появился на пороге и все также знаком пригласил их пройти в гостиную.
Гостиная была слабо освещена двумя восковыми свечами.
Мистер Слейд полулежал на софе в рубашке, без жилета, без галстука и без сапог, на стуле возле софы стояла бутылка коньяку, графин с водой и стакан.
Дон Мигель до этого только мельком видел консула, но зато хорошо знал американцев.
Мистер Слейд флегматично сел, пожелал доброго вечера гостям, сделал знак слуге пододвинуть стулья и так же спокойно надел сапоги и сюртук, как если бы он был один.
— Наш визит не будет продолжителен, гражданин Слейд! — сказал по-английски дон Мигель.
— Вы аргентинец? — спросил консул, человек лет пятидесяти, высокого роста, с открытым и энергичным, немного грубым лицом.
— Да, сеньор, все трое! — отвечал дон Мигель.
— Хорошо, я очень люблю аргентинцев. Джон, налейте коньяку.
— Я в этом убежден, сеньор, поэтому я и пришел предложить вам случай выказать свои симпатии.
— Я это знаю.
— Вы знаете, зачем я пришел, сеньор Слейд?
— Да, вы пришли искать убежища в посольстве Соединенных Штатов! Не правда ли?
Дон Мигель был поражен этой странной откровенностью, но тотчас же понял, что надо воспользоваться открытой перед ним дорогой, и ответил, отпив полстакана воды, смешанной с коньяком:
— Да, мы пришли сюда для этого!
— Хорошо. Ну, вы здесь!
— Но сеньор Слейд не знает еще наших имен! — сказал дон Луис.
— Зачем мне ваши имена? Вот знамя Соединенных Штатов, оно защищает всех, каковы бы ни были их имена! — прибавил консул, без всяких церемоний, спокойно ложась на софу. Дон Мигель с жаром пожал ему руку, проговорив с волнением: