— Лиза, вероятно.
— Нет, я думаю, что это Мигель.
Дон Луис поцеловал в лоб свою жену и пошел навстречу своему другу, а донья Эрмоса приказала Лизе подать чай в кабинет, где все трое вскоре и сидели вместе.
— Слава Богу, дорогое дитя, — весело сказал дон Мигель, — все совершенно улажено, только вместо того, чтобы ждать до утра, Дуглас назначил отъезд в полночь, то есть через два часа.
— Почему такое изменение? — спросила донья Эрмоса.
— Право, я сам не знаю этого! Но я так доверяю благоразумию и проницательности моего славного контрабандиста, что, когда он назначил мне этот час, я не спросил у него ничего, убежденный в том, что, стало быть, это самое удобное время.
Дон Луис нежно сжал руку доньи Эрмосы, дон Мигель взглянул на них с нежностью.
— Судьба, — сказал он прочувствованным голосом, — не согласилась исполнить мои заветные желания — я хотел видеть ваше счастье одновременно со своим, но — увы! Если бы теперь возле меня находилась Аврора, то я был бы счастливейшим из людей. Но все-таки я получил одну половину того, чего желал, другую же… на то Божья воля!
Подавив свое волнение, которое увлекло его дальше, чем он того хотел, и заставило забыть свою роль, Мигель с веселым и непринужденным видом сказал, со смехом обнимая обоих молодых людей:
— Ну, ну, будем довольствоваться несколькими минутами, которые дает нам судьба, будем думать только о тех днях, которые мы вскоре будем проводить в Монтевидео. Будем смеяться, пить чай и думать только о будущем, так как прошлое слишком скверно.
Ему довольно было десяти минут, чтобы развеселить своих друзей — невозможно было устоять перед его оживлением.
Недоставало только одного: поссорить влюбленных, чтобы тотчас же доставить им удовольствие примириться.
Это он и поспешил сделать.
— Луис, — обратился он с самым серьезным видом к своему другу, наливая себе вторую чашку чаю, — я забыл спросить у тебя об одной вещи.
— Какой?
— Что мне делать с мешком писем?
— Каким мешком и какими письмами? — спросил дон Луис, между тем как донья Эрмоса пристально посмотрела на него.
— Как с каким? — притворно удивился дон Мигель, — со знаменитым мешком, ты хорошо его знаешь, в котором находятся, по крайней мере я так думаю, и волосы Эрмосы, потому что они такого же цвета.
— Ты с ума сошел, Мигель!
— Нет еще, слава Богу!
— Зачем притворяться так, кабальеро? Нет ничего неестественного, в том чтобы иметь такие сувениры и стараться их сохранить!
— Клянусь тебе, Эрмоса, что за всю свою жизнь у меня никогда не было такого мешка и я не знаю, о каких письмах говорит Мигель. Или он смеется надо мной или, повторяю, он сошел с ума.
— Зачем отрицать это? — спросила донья Эрмоса, краснея и бросая ироничную улыбку дону Луису.
— Ты видишь, что делаешь своими шутками, Мигель! — сказал молодой человек, угадавший в конце концов намерение своего друга.
— Так что…
— Так что ты не прав, ты видишь это.
— Что?
— Что Эрмоса отодвинула свой стул от меня! — сказал он печально.
Дон Мигель расхохотался. Он взял руку своей кузины, вложив ее в руку дона Луиса.
— Они неподражаемы! — вскричал он. — Аврора была бы более благоразумна.
— Нет, нет, ты не солгал! — возразила донья Эрмоса, не отнимая своей руки и желая окончательно убедиться в том, что то была шутка.
Смех дона Мигеля и взгляд дона Луиса успокоили донью Эрмосу и рассеяли все ее подозрения.
Неожиданно, как удар грома, раздался ужасный и пронзительный крик Лизы.
В то же мгновение Лиза, бледная, с блуждающим взором, в разорванной одежде, стремительно вбежала в кабинет из внутренних комнат.
На дворе послышалось несколько выстрелов, сопровождаемых яростными криками, топот людей и лошадей.
Прежде чем Лиза успела произнести хоть одно слово, прежде чем успели спросить ее, каждый понял то, что произошло, и почти тотчас же они увидели через стеклянную дверь кабинета, откуда прибежал ребенок, что человек пятнадцать с злыми лицами ворвались через комнату Лизы в уборную.
Все это произошло с быстротой молнии.
Но с такой же быстротой и дон Луис увлек свою молодую супругу в гостиную и схватил свои пистолеты, лежавшие на камине.
— О, мои предчувствия! — вскричала донья Эрмоса, в безумном ужасе. — Спаси нас, Мигель, спаси!
— Да, да, Эрмоса, — отвечал молодой человек, уже сражаясь, — теперь не время говорить.
— Боже мой! — произнесла молодая женщина, хватая дона Луиса за руку. — Они убили Хосе!