Чтобы устранить несправедливость, Ли И предлагал провести податную реформу, которая заменила бы все подати одним зерновым налогом (по 1 ту с каждого кёль земли). Но этот проект не был принят тогда правящими кругами.
Не Менее обременительной была военная повинность, являвшаяся важной формой повинности крестьянства. Установленный прежде порядок поочередного несения военной службы серьезно изменился в XVI столетии, когда список военнообязанного населения всячески расширяли для дальнейшего увеличения военного налога тканями «капхо» («выкупного полотна»). Дело заключалось в том, что в результате роста крупного землевладения влиятельными сановниками были захвачены земли, прикрепленные ранее к военным учреждениям и предназначавшиеся на содержание войск. Для вольных чиновников использование военнообязанного населения осталось единственным источником существования, и они требовали от военнообязанных поставки все большего количества полотна (игравшего роль денег).
Так, в XVI веке один военнообязанный в пехоте должен был поставлять 17—18 пхиль хлопчатобумажных тканей, а на флоте — 20 пхиль. Возмущение против таких порядков росло, поэтому правительство решило легализовать в масштабе всей страны практику взимания с военнообязанных полотна, но ограничить размер налога.
В 1537 году был издан закон, обязывавший всех занесенных в воинский реестр, но не несущих действительной военной службы уплачивать по 2 пхиль хлопчатобумажных тканей (которые впоследствии назывались «кунпхо» — «воинское полотно»). Эти средства должны были использоваться для снаряжения войск, но практически они шли на потребление чиновников.
В связи с превращением в частновладельческих ноби значительной части государственных крестьян, которые, однако, продолжали числиться в воинских реестрах, их повинности по условиям круговой поруки падали на остальных крестьян. Коснувшись последствий этой практики, Ли И писал: «Если убегал военнообязанный, взимали за него с родственников и ближайших соседей, но если убегали эти родственники и ближайшие соседи, то брали с их родственников и ближайших соседей, так что это беспредельное преследование с взиманием налога может в конце концов прекратиться лишь в том случае, когда убежит все население страны, а вся земля превратиться в пустошь».
Военные повинности становились практически невыполнимыми. Они не только разоряли крестьян, но и служили причиной сокращения военнообязанного населения и упадка всей системы обороны страны. Установившийся обычай выкупа от воинской повинности означал распад старой военной организации, основанной на принципе всеобщей воинской повинности. Так, в 1575 году по воинскому реестру значилось столько же войск, что и в 1523 году (т. е. 180 тыс. регулярных войск, состоявших преимущественно из казенных крестьян, и 120 тыс. «смешанных», включавших и людей «подлого» сословия), однако в действительности в распоряжении правительства находилось не более тысячи боеспособных воинов.
Для этого времени характерны не только тяжесть поставок и военных повинностей, но и возрастание общего числа элементов общества, занятых обслуживанием высшей знати й государственных учреждений. Число различного рода мелких писцов и делопроизводителей намного превосходило то, которое было предусмотрено в «Кёнгук тэджон», если учесть, что для этой многочисленной категории мелких чиновников не полагалось жалования, то можно представить, с какой жадностью все они набрасывались на народ при сборе налогов и податей.
Еще одним показателем усиления гнета являлось возрастание числа ноби, попавших в полную зависимость от крупных собственников земли. Этот процесс был вызван не столько естественным приростом подневольного населения, чье зависимое состояние было наследственным, сколько постоянным притоком в ноби государственных крестьян.
Значительная часть разорившихся, или беглых крестьян так или иначе попадала в кабалу к крупным землевладельцам.
Касаясь положения, сложившегося в стране к концу 60-х годов XVI века, Ли И писал: «Если все останется по-прежнему, то через какие-нибудь несколько лет народ непременно восстанет, а страна погибнет (расколется земля). И в особенности не может не волновать то, что народ настолько истощен, что сил у него не больше, чем у лежащих мертвецов, а дух его столь слаб, что трудно поддержать его даже в мирные дни. А что если надвинется внешняя опасность с севера и юга?»