Ответ пришел не ранее 1653 года. На Амур приехал дворянин Зиновьев с государевым жалованьем, золотыми Хабарову и его товарищам. Хабаров, сдавши ясак Зиновьеву, отправился вместе с ним в Москву, а «приказным человеком великой реки Амура новой Даурской земли» оставлен Онуфрий Степанов. Степанов принял начальство неохотно, потому что последние похождения Хабарова не могли представить ему будущее на Амуре в привлекательном виде. В сентябре, посоветовавшись с войском, поплыл он вниз по Амуру, потому что наверху ни хлеба, ни лесу не было. Хлеб был найден на берегах реки Шингала (приток Амура с юга), откуда Степанов поплыл далее вниз по Амуру и зимовал в стране дучеров, собирая с них ясак. Летом 1654 года он опять отправился в Шингал за хлебом и бежал три дня вверх по реке благополучно, но 6 июня встретил богдойскую большую силу ратную со всяким огненным стройным боем, конную и струговую. Несмотря на пушечную пальбу богдойцев по русским судам, козаки выбили неприятеля из стругов на берег; но на берегу богдойцы стали в крепком месте и начали драться из-за валов. Русские приступили было к этим укреплениям, но были отбиты и принуждены были без хлеба выплывать на Амур и бежать вверх по великой реке. Пленники рассказали печальные вести: богдойский царь послал 3000 войска, велел ему три года стоять на устье Шингала в Амур, не пускать русских людей. По Амуру хлеба достать было негде, потому что тот же богдойский царь запретил прибрежным иноземцам сеять хлеб и велел всем им переселиться поближе к себе, на реку Наун, берущую исток к югу от Амура.
Уйдя из Шингала, Степанов укрепился на устье реки Камары (впадающей в Амур с юга); но 13 марта 1655 года 10000 богдойского войска явилось под острожком и начали пускать огненные заряды на стрелах, чтоб зажечь острожек, а 24 марта пошли на приступ со всех четырех сторон, везли телеги, на телегах щиты деревянные, обитые кожею, везли лестницы, на одном конце которых были колеса, а на другом гвозди железные и палки, везли дрова, смолу, солому, багры железные и всякие приступные мудрости, но приступ был отбит, и приступные мудрости попались в руки козакам. После этой неудачи богдойцы оставались под острожком до 4 апреля, били по нем из пушек день и ночь, но, видя, что ничего сделать нельзя, ушли.
Это поражение китайского войска под Камарским острожком очистило Степанову Амур и Шингал, куда он опять стал пробираться за хлебом; но в 1656 году пришел указ богдойского царя – свести всех дучеров с Амура и Шингала; Степанов пришел было за ясаком и за хлебом – и не нашел никого и ничего! «Теперь, – писал Степанов в Якутск, – все в войске оголодали и оскудали, питаемся травою и кореньем и ждем государева указа».
Сильные препятствия, встреченные русскими людьми со стороны богдойских людей, заставляли попытаться, нельзя ли войти в мирные сношения с могущественным царем богдойским. В 1654 году в первый раз отправлен был из Тобольска в Китай сын боярский Федор Байков для присматривания в торгах и товарах и в прочих тамошних поведениях. От реки Иртыша, от впадения в нее Белых вод до Китайского царства шел Байков калмыками и монголами, все меж камня (гор), землею, которая кормом и водою скудна. Китайскою землею до первого китайского города, Кококотана, шел два месяца. Между монгольскими тайшами простои бывали дней по десяти, недели по две, по три и по месяцу для кормов и безводных мест. От первого города, Кококотана, до заставного города Капки ходу 12 дней; между этими городами живут мугальские тайши кочевые, служат китайскому царю. Из Капки посол пошел к царю в город Канбалык (Пекин) на своих лошадях и верблюдах, корму и подвод не дали, шел семь дней и на этой дороге видел 18 городов, города кирпичные, а иные глиняные, через реки поделаны мосты из дикого камня очень затейливо. Канбалыка Байков достиг только в марте 1656 года, В полверсте от города посла встретили двое царских ближних людей и потчивали чаем, варенным с маслом и молоком; посол отказался пить, потому что был Великий пост. «По крайней мере возьми чашку», – сказали ближние люди: посол взял чашку и, подержав, отдал назад. Посла поставили в доме, в котором было всего две комнаты, потом перевели в другой, более обширный. На другой день приехали царевы ближние люди и сказали, что царь Богда велел взять у него подарки, присланные ему государем. «Везде такой обычай, – сказал Байков, – что посол сам подает государю любительную грамоту и потом уже подарки». «У вашего государя такой чин, а у нашего свой, – отвечали ближние люди. – Царь царю ни в чем не указывает» – и взяли силою подарки. Через день после этого ближние люди прислали сказать послу, чтобы с царскою грамотою ехал к ним в приказ. Байков отказал: «Прислан я к царю Богде, а не к приказным ближним людям». «Царь тебя велит казнить за то, что ты его указа не слушаешь», – велели сказать ближние люди. «Хотя бы царь велел по составам меня рознять, а все же в приказ не пойду и государевой грамоты вам не отдам», – отвечал Байков. В знак царского гнева за это упрямство послу возвратили подарки, и этим все дело кончилось; Байков возвратился только с рассказами об удивительной стране, впервые виденной русским человеком.