ВОСПОМИНАНИЕ О ВОЙНАХ
ПРЕЖНИХ ЛЕТ
За Францию и за свободу
В Наварре драться нам пришлось.
Там в скалах нет порой прохода,
Летают пули вкривь и вкось.
Седобородый и бывалый,
Наш командир упал ничком:
Кюре из церкви обветшалой,
Как видно, метким был стрелком.
Он не стонал. Сгущались тени.
У раны был прескверный вид.
Во Франции, в Марин-на-Сене
Поныне дом его стоит.
Мы подняли его — и странно
Он на руках у нас поник.
Мы положили капитана
Под ивой, где журчал родник.
Ему кричали мы в тревоге:
«Огонь! Противник окружен!»
Но он сидел, немой и строгий, —
Мы поняли, что умер он.
Наш лекарь полковой руками
Развел, скрывая тяжкий вздох.
Под одряхлевшими дубами
Безмолвно мы собрали мох,
Ветвей терновника нарвали…
В глазах спокойных мертвеца,
Казалось, не было печали,
И гнев не искажал лица.
Когда нашли иезуита,
Раздались крики: «Смерть! Расстрел!»
Но видно было, что убитый
Убийцу пощадить хотел.
Кюре прогнали мы пинками,
И мнилось, капитан был рад,
Хотя охотно в бой с врагами
Повел бы он своих солдат.
Должно быть, чей-то образ милый
Ему всегда сиял вдали:
Мы на груди его остылой
Седую прядь волос нашли.
Штыками молча и согласно
Могилу выкопали мы.
Лежал храбрец с улыбкой ясной
Под пологом росистой тьмы.
И мы ушли. Светили ярко
Нам звезды. Спали петухи…
Там все мосты — с одной лишь аркой.
Как статуи там пастухи.
Унылы горы. Ночь морозна,
Томит жара в полдневный час.
Порой медведь, оскалясь грозно,
В объятья принимает вас…
У горцев не в чести науки;
Там жгут и грабят с детских лет,
И виселиц прямые руки
На все дают простой ответ.
Там все — вояки, все — бандиты.
Покорен королю народ;
И этот бык, как мул прибитый,
За ним, понурившись, бредет.
Прорыло время там ложбины,
По ним стремятся ручейки.
Мы лезли вверх, и карабины
Мерцали, точно светляки.
Курки держали мы на взводе, —
Засаду каждый куст скрывал, —
А диск луны на небосводе
Нам путь к Памплоне озарял.
Мы шли дорогой нашей трудной,
И мнилось, что не диск луны,
А капитана знак нагрудный
Струил сиянье с вышины.