Те женщины, кого захватчик в ссылку шлет, —
Твои же дочери и матери, народ!
Вся их вина в одном: они тебя любили.
Париж — в крови, разбит, согбен, покорен силе —
Все видит ужасы, но сумрачно молчит.
Одна, кого ведут (кляп изо рта торчит),
Преступно крикнула: «Долой измену!»; Твердость
Зовут вторую; тех — Идея, Верность, Гордость;
Тех — Справедливость, Мысль, Свобода, Чистота…
Их гонят в Сен-Лазар (должна темница та
Быть сметена с лица земли до основанья!);
Тюрьма поглотит их, окутана в молчанье,
И снова изрыгнет, когда «свершится суд»
И бросят их в фургон, запрут и увезут.
Куда? — Забвение то знает, и могила
О том сухой траве и воронам твердила.
Одна из них была кротка, святая мать,
И в пекло Африки ее везли терзать,
И дети к ней пришли проститься. Их прогнали.
Мать это видела и, стон сдержав печали,
Сказала: «В путь!» Молил о милости народ.
В фургоне каторжном был очень узок вход,
И женщину туда, смеясь над полнотою,
Тюремный страж впихнул, дав ей тычок рукою.
Так их везут, больных, задвинув на засов,
В карете с клетками, подобием гробов,
Без света, воздуха, где каждый заключенный —
Точь-в-точь живой мертвец, в могиле пробужденный,
Их вопли слышатся с дороги — и бегут
Зеваки поглазеть, как мучениц везут.
В Тулоне, выпустив их из фургонов, в трюмах
Рассадят. И, больных, голодных и угрюмых,
Отправят за море — несчастных этих вдов,
Дав им без ложек есть бурду из котелков.
Брюссель, июль 1852
III
ГИМН ССЫЛЬНЫХ
К молитве!.. Тень встает ночная…
К тебе, господь, мы взор и руки вознесли.
Знай: те, кто слезы льют, оковами бряцая, —
Всех обездоленней из бедняков земли;
Но чести больше там, где горше доля злая.
Потерпим!.. Отомстится кровь!..
О птицы, к нам домой летите;
О ветры, край наш посетите,
Где семьи плачут вновь и вновь;
О наших бедах им скажите,
Снесите им от нас любовь!
Внемли нам, боже благосклонный!
У нас одна мольба: изгнанников забудь,
Но славу родине верни порабощенной!
А мы, разбитые, пройдем свой смертный путь,
Где ледяная ночь сменяет день каленый!
Потерпим!.. и т. д.
Как в центр мишени лучник меткий,
Не зная жалости, нам солнце стрелы шлет;
Изнурены трудом, не спим в зловонной клетке;
Как мышь летучая, примчавшись из болот,
Крылом нас бьет озноб, и бред нас держит в сетке.
Потерпим!.. и т. д.
Пить хочешь? Обжигаешь губы.
Есть хочешь? Черный хлеб. Работы — не вздохнуть!
На каждый взмах кирки, долбящей камень грубый,
Смерть из земли встает: сгребет кого-нибудь,
Задушит и опять ложится, скаля зубы.
Потерпим!.. и т. д.
Но пусть! Неукротимым взором
Встречаем смену мук; нам радостны они.
Мы богу нашему хвалу возносим хором:
Он честь нам даровал страдать в такие дни,
Где не-страдание является позором.
Потерпим!.. и т. д.
Ура Республике священной!
Мир тайне вечера, объявшей небосклон!
Мир павшим стоикам в могиле их смиренной!
Мир морю мрачному, что слило в общий стон
Рыданья Африки и жалобы Кайенны!
Потерпим!.. Отомстится кровь!..
О птицы, к нам домой летите;
О ветры, край наш посетите,
Где семьи плачут вновь и вновь;
О наших бедах им скажите,
Снесите им от нас любовь!