Джерси, май 1853
Безмерный океан с тобою схож, народ!
И кротким может быть и грозным облик вод;
В нем есть величие покоя и движенья;
Его смиряет луч и зыблет дуновенье;
Он — то гармония, то хриплый рев и гром;
Чудовища живут в раздолье голубом;
В нем созревает смерч; в нем тайные пучины,
Откуда и смельчак не выплыл ни единый;
На нем как щепочка любой колосс земли;
Как ты — насильников, крушит он корабли;
Как разум над тобой, над ним маяк сверкает;
Он — бог весть почему — то губит, то ласкает;
Его прибой — на слух как будто стук мечей —
Зловещим грохотом звучит во тьме ночей,
И мнится, океан, — как ты, людское море, —
Сегодня зарычав, все разворотит вскоре,
Меча на берег вал, как бы металл меча;
Он Афродите гимн поет, ей вслед плеща;
Его огромный диск, его лазурь густая
Полночных звезд полны, как зеркало блистая;
В нем сила грубая, но нежность в ней сквозит;
Он, расколов утес, травинку пощадит;
Как ты, к вершинам он порою пеной прянет;
Но он, — заметь, народ! — вовеки не обманет
Того, кто с берега, задумчив и пытлив,
Глядит в него и ждет, чтоб начался прилив.
Берег океана, июль 1853
X
«Макбета ведьмы! Эй! Тащите ваш котел!..»
Макбета ведьмы! Эй! Тащите ваш котел!
Я вам для варева Империю обрел;
Берите старую и новую. На мясо
Взять надо толстяка Берже и Эспинаса;
Вздувайте уголья, варите хорошо!
Вот вам Реаль, Мопа, Юллен, Маре, Фрошо;
Святой Наполеон и с ним святой Игнатий,
Фуше попорченный, Тролон, подгнивший кстати.
Откиньте Аустерлиц, прибавьте Сатори —
И, груди разметав, мешайте до зари.
Увидев, как пигмей ползет из великана,
Сумейте выпарить остатки Талейрана;
Пусть дядя вверх идет, и вниз — племянник-вор.
И что ж получится у вас в котле? — Позор!