«Таинства мадридского двора» — лубочный роман из придворной жизни Г. Борна.
Покровительственная система — направление внешней торговой политики в интересах поощрения отечественной промышленности, при котором дешевые импортируемые товары облагаются таможенной пошлиной в таком размере, чтобы при ввозе в страну они не могли продаваться дешевле товара отечественного производства.
Старческое горе, или Непредвиденные последствия заблуждений ума*
Впервые — ОЗ, 1879, № 5 (вып. в свет 29 мая), стр. 213–256.
Рукописный материал представлен черновой рукописью ранней редакции глав 1 и 2 (начало, от слов: «Про Каширина все говорили» до слов: «…служил самым прочным основанием заведенных им связей») с первоначальным (зачеркнутым) заглавием «Старческий грех»[279].
Черновая рукопись представляет собой более сжатую редакцию, но имеет и некоторые варианты, не вошедшие при переработке в окончательный текст рассказа. Приводим наиболее существенные из них:
Стр. 431. Абзац «В университете…»: Вместо: «ведомство Предвкушения свобод»:
ведомство государственных имуществ.
Вместо: «ведомство Плаваний и Внезапных открытий»:
морское ведомство.
Вместо: «ведомство Дивидендов и раздач»:
цензурное ведомство.
Стр. 438. Вместо: «Выше было сказано, что Каширин был либерал»:
Я сказал выше, что Каширин, как ученик и друг Грановского, был либерал.
Отличия текста рассказа изд. 1881 от текста «Отечественных записок» за одним исключением незначительны. Это исключение следующее:
Стр. 431. Абзац «Воспитание Филип Филипыч…». Вместо: «подаренный Гарибальди одному из его друзей, а от последнего перешедший к нему» — в «Отечественных записках» было:
подаренный ему Гарибальди.
Как видно из приведенных вариантов, рукопись раскрывает некоторые зашифрованные в окончательном тексте места (указываются, например, настоящие названия либеральных министерств 40-х и 50-х годов, в которых Каширин начал свою карьеру), более резко подчеркивает контраст между либеральным прошлым Каширина (был не только учеником, но и другом Грановского, получил в подарок платок от самого Гарибальди) и его дальнейшей идейной деградацией (по первоначальной редакции — кончил службой в цензурном ведомстве, в окончательной редакции цензурное ведомство заменено ведомством «Дивидендов и раздач», то есть Министерством финансов, которое в конце 60-х годов стало оплотом бюрократического либерализма).
Вследствие замен идейная эволюция Каширина, центрального персонажа рассказа, выступает в окончательном тексте менее резко. В молодости, слушая лекции Грановского и находясь в некоторой близости к литературному кружку Белинского, он приобрел вкус к изящному и утвердился в намерении идти по стезе честности и благородства. На переходе от реформаторского к реакционному курсу даже такой либерализм, к тому же с годами повыветрившийся, стал казаться подозрительным. Отстраненный от службы, Каширин погружается в «мир обманутых надежд и упований», оказывается «в полном и безнадежном отчуждении», превращается в прихлебателя и, наконец, доживает свои дни в провинции всеми забытый.
Таким образом, Салтыков приемами детального психологического анализа показал жалкую судьбу представителей либерального молчалинства, пытающихся устроиться между двух противоположных лагерей.
Рассказ был встречен сочувственно, хотя и не вызвал многочисленных отзывов прессы. Рецензент «Саратовского справочного листка», например, отмечал, что «Старческое горе» написано «в характере цельного, законченного рассказа и обладает, помимо вообще присущих автору достоинств, еще несомненною художественною формою сатиры»[280].
Кипсеки — роскошно изданные книги, альбомы изящных рисунков с текстом или без него.
…для «Отечественных записок» времен Белинского…— В. Г. Белинский сотрудничал в «Отечественных записках» с 1839 по 1846 г.
Фалалей — самодовольный невежда.
Формализироваться (от франц. formaliser) — обижаться.
Кюмюлирующую (от франц. cumuler) — совмещающую, объединяющую.
И вдруг времена созрели. — Речь идет о моральном кризисе героя, осознавшего невозможность жить по-старому.
…присутствование в комиссиях «не терпит суеты». — Использована строка из стихотворения А. С. Пушкина «19 октября» — «Служенье муз не терпит суеты».
Дивиденды — часть общей прибыли какого-либо коммерческого предприятия, получаемая пайщиками в зависимости от вложенного капитала.
Колтовские — Малая, Большая и Средняя Колтовские улицы на Петербургской стороне близ Малой Невки (ныне Пионерская и Средняя Колтовская), населенные в то время преимущественно мелким чиновничеством. См. стр. 641.
Амфитрион — гостеприимный, хлебосольный хозяин.
Тайный советник — чин 3-го класса, один из высших гражданских чинов в царской России, классом выше чина действительного статского советника.
Доход неокладной — то есть не облагаемый налогами.
…о мерах, предлагаемых в… «записке» земского деятеля Пафнутьева…— Пафнутьев — собирательный образ представителя дворянской оппозиции, выведенный в очерке «Завещание моим детям» (1866, см. т. 7 наст. изд., стр. 7), а позднее в «Письмах к тетеньке».
Пощечиться — поживиться.
Клапштосы, карамболь — термины бильярдной игры.
…тирадами из барковских трагедий. — Ироническая характеристика творчества И. С. Баркова, прославившегося порнографическими стишками.
Шмандткухен (от нем. Smandtkuchen) — сливочное пирожное.
Медок — красное вино, бордо.
Дворянская хандра*
Впервые — ОЗ, 1878, № 1 (вып. в свет 25 января), стр. 285–308.
Рукописи не сохранились.
История создания очерка неизвестна. Упоминание в тексте обстоятельств похорон Н. А. Некрасова (см. стр. 476–477) позволяет отнести время создания очерка к январю 1878 г.[281]
Текст журнальной публикации содержит цензурную купюру, от слов: «Ничего не знать, ничего не мочь…» до слов: «…выдвигается… гроб» (стр. 480–485). В официальных бумагах цензурного ведомства этот инцидент не отражен. Салтыков рассказывал о нем А. А. Краевскому в письме от 20 января 1878 г.: «Я было заходил сегодня к Григорьеву <…> но не застал его и от безделья зашел в Цензурный комитет. Слыша великое гудение в комнате присутствия, я вызвал Ратынского, который выбежал в больших попыхах, сказал только: дураки читают вашу статью, — и убежал. Должно быть, там что-нибудь нездорово».
Позднее, 28 марта 1827 г., Салтыков сообщал А. М. Жемчужникову, что цензура «из статьи, помещенной в январской книжке, выдрала 9 страниц, то есть всю внутренность».
В журнальном тексте цензурный пропуск обозначен тремя строками точек. Рецензент газеты «Обзор» писал об этом: «Пересматривая нумерацию страниц, мы заметили, что в статье г. Щедрина не хватает, по крайней мере, страниц пять, замененных летучими цифрами»[282].