Дон Торрибио сделал несколько шагов, обескураженный тем, что его появление словно бы осталось незамеченным.
Наконец дон Педро поднял глаза и, устремив на него холодный взгляд, сказал:
— А! Это вы? По какому это случаю явились вы сюда сегодня?
— Если бы не было других причин, — ответил молодой человек, смущенный столь нелюбезным приемом, — в любом случае добрые чувства к вашему семейству заставили бы меня прискакать сюда в нынешней ситуации.
— Благодарю вас за проявление сочувствия, — продолжал дон Педро так же холодно, — но вы должны были догадаться, что мы надежно защищены стенами Кормильо и не подвергаемся риску быть убитым на дороге, как это чуть было не случилось с бедным Эстебаном.
— На него напали? — живо поинтересовался дон Торрибио.
— Да, — сухо ответил дон Педро, — на него и на другого человека, которому не посчастливилось и, вероятно, теперь он уже мертв. Разве вы этого не знали?
— Я! — искренне удивился дон Торрибио. — Откуда же мне было это знать?
— Извините, я так взволнован случившимся, что сам не знаю, что говорю.
Молодой человек поклонился и продолжал:
— Разве я не буду иметь счастья засвидетельствовать уважение моей очаровательной кузине?
— Вы ее извините, она ушла в свою комнату. Бедняжка так расстроена ужасными событиями, обрушившимися на нас, что не может видеть никого, даже вас.
— Мне тем более это неприятно, что я желал бы иметь с нею разговор об одном очень важном предмете.
— Тем хуже, тем хуже! Согласитесь, что вы неудачно выбрали время для разговора о делах, когда индейцы опустошают поля и сжигают жилища.
— Да, ваше замечание справедливо. К сожалению, я поставлен в такие странные обстоятельства, что если вы позволите мне настаивать…
— Это бесполезно, дон Торрибио, — прервал его дон Педро еще более холодным тоном. — Я имел честь вам сказать, что дочь моя не может иметь удовольствия видеться с вами.
— Извините, в таком случае, мой несвоевременный визит. Может быть, в другой раз я окажусь более удачливым.
— Хорошо, в другой раз, когда мы избавимся от этих проклятых язычников и нам не будет грозить смерть.
— А теперь, — продолжал молодой человек с плохо скрываемой досадой, — поскольку вероятно по рассеянности вы не предложили мне сесть, мне остается только пожелать вам благополучия и откланяться.
Дон Педро сделал вид, что не заметил неудовольствия и раздражения молодого человека.
— Прощайте, дон Торрибио, благополучного пути. Будьте особенно осторожны, дороги кишат разбойниками. Я был бы в отчаянии, если бы с вами, не дай Бог, случилось несчастье.
— Я последую вашему совету, за который весьма вам признателен, — ответил молодой человек и повернулся, чтобы уйти.
В эту минуту дон Эстебан, который, как могло показаться со стороны спал, открыл глаза и заметил дона Торрибио.
Огонь мелькнул в его глазах.
— Матушка, — сказал он слабым голосом, — и вы, дон Педро, оставьте меня на минуту с этим господином, которому я должен кое-что сказать наедине.
— Мне, сеньор? — спросил дон Торрибио полунадменным, полупрезрительным тоном.
— Вам, сеньор дон Торрибио Квирога, — ответил раненый, голос которого от охватившего его возбуждения звучал твердо.
— Ты слаб, сын мой, — сказала дона Мануэла, — чтобы разговаривать с кем бы то ни было.
— Может быть, благоразумнее подождать несколько дней, друг мой? — поддержал ее дон Педро.
— Нет, — возразил дон Эстебан, — я должен говорить сегодня, сию минуту.
— Поступай, как хочешь, упрямец, — примирительно сказала донна Мануэла, — мы будем в соседней комнате, чтобы быть здесь по первому твоему зову.
Они вышли.
Дон Эстебан подождал, пока закрылась дверь в соседнюю комнату, и потом, обернувшись к дону Торрибио, все так же неподвижно стоявшему посреди комнаты, сказал:
— Подойдите, сеньор, поближе, чтобы вы могли хорошенько расслышать то, что я вам скажу.
— Я слушаю вас, сеньор.
— Предупреждаю вас, что я сорвал маску с одного разбойника, которые на нас напали, и узнал его.
— Я вас не понимаю, сеньор, — ответил дон Торрибио.
— Ах, вот оно что, вы меня не понимаете, сеньор! Я знал, что вы ответите именно так. Конечно, вы не знаете даже имени человека, который ехал со мною и на которого вакеро обрушились с жестокой яростью.
— Я и в самом деле не знаю, — ответил дон Торрибио бесстрастным тоном.
— Тогда знайте же, что это был дон Фернандо Карриль, — сказал дон Эстебан, пронзая дона Торрибио ироничным взглядом.