— Пусть же он поостережется. Но нет, это невозможно. Впрочем, завтра на рассвете я отправлюсь в асиенду и предостерегу дона Педро и его дочь.
— Не говори им ничего, Эстебан, но оберегай их.
— Да, вы правы, матушка, — ответил молодой человек, вдруг задумавшись: — Я постараюсь незаметно, но надежно обезопасить Гермозу. Клянусь Богом! Я соглашусь умереть в самых страшных муках, лишь бы она никогда больше не подвергалась таким опасностям, как несколько лет тому назад. Теперь, матушка, благословите меня и позвольте уйти.
— Ступай, дитя мое, да хранит тебя Господь!
Дон Эстебан почтительно поклонился матери и ушел. Но прежде чем лечь спать, он обошел дом и погасил свою лампу только после того, как убедился, что все в порядке.
Как только дон Эстебан оставил дона Фернандо, тот немедленно лег и закрыл глаза. Ночь была тихая и ясная, небо усыпано мириадами звезд, лишь время от времени лай сторожевых собак вторил заливистому вою волков.
Ранчо спало мирным сном или по крайней мере так казалось. Вдруг Фернандо осторожно приподнялся со своего топчана и внимательно осмотрелся по сторонам. Потом проворно соскользнул наземь и осторожно, прислушиваясь к тишине и озираясь по сторонам, взял лежавшую упряжь своей лошади и направился к конюшне. Отворив без шума дверь, он тихо свистнул. Лошадь сразу же подняла голову и подбежала к своему господину.
Дон Фернандо потрепал лошадь по гриве, погладил ее, тихо разговаривая с нею, потом надел на нее седло и узду с проворством и быстротою, свойственным людям, привыкшим к путешествиям.
После этого дон Фернандо тщательно обернул ее копыта бараньей шкурой, легко вскочил в седло и, пригнувшись к шее благородного животного, сказал:
— Сантьяго! Браво! Покажи-ка свою прыть!
Лошадь словно поняла хозяина и понеслась с головокружительной быстротой по направлению к реке.
Божественная тишина продолжала царствовать в ранчо, и никто не заметил поспешного бегства гостя.
Глава XII
КРАСНОКОЖИЕ
Вернемся теперь на Дальний Запад.
На берегу реки дель-Норте, в десяти милях от президио Сан-Лукар, как обычно на холме находился атепельт или поселение племени венадос. Поселение это, как большинство индейских поселений, представляло собой временный лагерь, состоящий из сотни хижин, беспорядочно разбросанных небольшими группами.
Индейская хижина состоит на десяти врытых в землю кольев, относительно низких у основания и повышающихся к центру с отверстием-дверью, выходящей на восток, чтобы ее хозяин мог утром бросить горсть воды солнцу — этим обрядом индейцы заклинают Ваконду охранять его семью. Хижины сверху покрываются бизоновыми шкурами с отверстием посредине, чтобы дать выход дыму от огней, разводимых в доме, число которых определяется количеством жен хозяина, каждая жена должна иметь свой собственный огонь. Шкуры, покрывающие наружные стены, были выделаны старательно и расписаны яркими красками. Эти красочные росписи придавали поселению веселый вид. Перед входом в хижину были воткнуты в землю копья воинов. Эти легкие копья, сделанные из гибкого тростника, с длинным железным наконечником, составляют самое опасное оружие апачей.
В поселении всегда царило веселое оживление. В некоторых хижинах индианки пряли шерсть, в других ткали одеяла, отличающиеся тонкостью и совершенством мастерства. Молодые люди, собравшись в центре поселения на большой площади, играли в мильту [3].
Играющие рисуют на земле большой круг, входят в него и становятся в два ряда друг против друга. Противники держат в руках надутый воздухом мячик, одни в правой руке, другие в левой, и бросают в стоящего напротив противника, стараясь попасть в него. Чтобы избежать попадания, его визави приходится наклоняться, подниматься, бросаться то вперед, то назад, прыгать вверх или отскакивать в сторону. Если мяч не попадает в цель, то бросавший его игрок платит два поэна и бежит за мячом. Если, напротив, мяч попадает в игрока, тот должен схватить его и бросить в противника, а если не попадет в него, то проигрывает один поэн. Так продолжается до бесконечности. Понятно, каким веселым хохотом сопровождались смешные позы, которые принимают играющие. Другие индейцы, постарше, обычно играли в карты, сделанные из кусочков кожи, разрисованных грубыми фигурами животных.
В хижине, более просторной и лучше раскрашенной по сравнению с другими, в которой жил сахем, или главный начальник, отличительным признаком власти которого были копья, украшенные на конце ярко разрисованной кожей, три человека сидели перед угасающим огнем и беседовали, не обращая внимания на шум, происходивший снаружи.