Раскольники были с честию приняты прислугою Хованского, но часа три дожидались выхода хозяина: у него были гости. Наконец боярин вышел и, увидав монаха, о котором ему так много наговорили, поклонился ему до земли и спросил: «Коея ради вины пришел ко мне, честный отче?» Сергий отвечал, что принесли челобитную с описанием ересей в новых книгах. «Я и сам грешный, – сказал на это Хованский, – вельми желаю, чтобы по старому было в святых церквах единогласно и немятежно; хотя и грешен, но несумненно держу старое благочестие, чту по старым книгам и воображаю на лице своем крестное знамение двумя перстами». Тут Хованский прочел символ веры с необходимым для раскольников прибавлением истинного к духу животворящему и продолжал: «Тако верую и тако проповедаю и молю бога, дабы умилосердился о народе христианском, не дал до конца погибнуть душам христианским от нынешней новой никонианской веры» Хованский по обычаю кончил свою речь несколькими текстами: «много изрек от божественных писаний». Когда все было изречено Сергий обратился к Хованскому с главным делом: «Изволь, царский болярин, челобитные послушать». Начали читать челобитную и царский болярин также был поражен множеством ересей в новьх книгах и спросил: «Кто писал челобитную?» «Я с братиею потрудился», – отвечал Сергий. Но царский болярин получил не очень выгодное мнение о твердом адаманте. «Вижу тебя, отче инока смиренна и тиха и неродословна, не будет тебя с такое великое дело, надобно против них человеку многоглаголивому ответ держать». Сергий отвечал: «Хотя я и не многословен и не навычен клюкам их и высокоречию, однако надеюсь на сына божия, рече бо: не вы будете глаголющии, но дух отца вашего». Тут другие раскольники, чтоб дать Хованскому надежду на успех, объявили ему. что за дело возьмется знаменитый Никита, священник суздальский хотя и отрекшийся сначала от раскола, но теперь опять за него ратующий. Хованский, услыхав про Никиту, обрадовался; он был высокого мнения о его способностях, думал, что православным не устоять против него в споре. «Рад вам, братия, помогать, – говорил Хованский раскольникам, – а того и в уме не держите, что по-старому вас казнить, вешать и в срубах жечь». Раскольники начали требовать у него собора на Лобном месте перед всем народом, в присутствии государей; а если нельзя на Лобном, так в Кремле, меж соборами, у Красного крыльца, и настаивали, чтоб собор был непременно в следующую пятницу (23 июня), ибо пятница была освящена старым обычаем для соборов. Хованский отвечал, что нельзя быть собору в пятницу, потому что в воскресенье назначено царское венчание государей. «Нам того-то и хочется, – говорили раскольники, – чтоб государи венчались в истинной православной вере, а не в их латинской». Хованский свидетельствовался богом, что цари будут венчаться по-старому как было заведено со времен царя Иоанна Васильевича; но раскольникам были нужны не одни старые обряды собственно царского венчания, они говорили: государи станут на литургии приобщаться, а литургию-то патриарх будет служить по-новому, да и на венчании будет государей уговаривать, чтоб они стояли за новую веру. Хованскому нечего было отвечать на это. «Да ведь патриарху на царей не кабалу же взять, – сказал он. – Будь по-вашему, собор в пятницу». Раскольники ушли от него очень довольные.
В назначенный день, в пятницу 23 числа, стрелецкие выборные отправились к Хованскому с вопросом: «Когда, государь, изволишь отцам приходить на собор?» Хованский отвечал, что через два часа. Через два часа отцы явились в Кремле: Никита нес крест, Сергий – Евангелие, монах Савватий, явившийся на подмогу к своим из волоколамских лесов, нес икону страшного суда; собралось множество народа, мужчин и женщин, и все с удивлением спрашивали друг друга: «Что это такое?» Хованский велел ввести раскольников в ответную палату, вышел к ним в сопровождении дьяков, подьячих и разного рода людей, приложился к кресту и Евангелию и спросил, как будто ничего не зная: зачем пришли честные отцы? Никита отвечал, что «пришли они побить челом о старой православной вере, чтоб велено было патриарху и архиереям служить по-старому; а если патриарх не захочет служить по-старому, то пусть даст ответ, чем старые книги дурны? И зачем он ревнителей отеческих догматов проклинает и в ссылку ссылает, зачем Соловецкий монастырь велел вырубить и монахов перемучить; а мы всякие затеи и ереси в их новых книгах вконец обличим». Хованский отвечал и Никите то же, что прежде Сергию: «Сам я пою и верую по старым книгам». Он взял у раскольников челобитье, понес вверх к государям и, возвратившись, сказал: «Будет против вашей челобитной дела недели на три; патриарх упросил государей отложить до середы, в среду приходите после обеда». Но в воскресенье царское венчание? Никита об этом не забыл и спросил Хованского: «Как же, государь, изволите царей-государей венчать?» «Я вам сказал, что будут венчать по-старому», – отвечал Хованский. Но Никита не отставал: «Хорошо бы, чтоб патриарх и литургию служил по-старому, на семи просвирах, и крест бы на просвирах был истинный, а не крыж». Чтоб отделаться, Хованский отвечал: «Вы велите напечь просвир с старым крестом: я сам отнесу их патриарху и велю служить по-старому, а ты, отец Никита, ступай домой».