Дворяне и дети боярские, 60 человек, объявили, что не могут дать ответа по незнанию дела; 89 человек не приехало.
Посадские люди, 238 человек, пожиточные, середние и маломочные, сказали: питейным дворам быть невозможно, в сборе казны умаление будет большое, потому что посадским людям конечное разоренье за слабостию и пьянственным невоздержанием; вперед кабакам по-прежнему пристойно быть на вере (на присяге).
Козаки, стрельцы, пушкари и воротники, всего 2115 человек, подобно дворянам, сказали, что не знают.
Крестьяне Псковского уезда, 241 человек, сказали: в Пскове питейной прибыли можно быть по-прежнему у всех псковских жителей, с бережением и со всякою крепостию, за верою и за поруками, казне прибыль будет; в городе и уездах кабакам быть непристойно, а случится недобор, то они, волостные крестьяне, готовы принять его на себя. 670 человек крестьян сказали, что не знают.
В Москве последовало окончательное решение: отдать кабаки на откуп, и если никто не возьмет, то продавать на вере выборным людям. Откупщиков не нашлось.
Эти нововведения Афанасия Лаврентьевича не принялись; но в 1667 году ему удалось высказать свои любимые мысли в торговом уставе. И здесь встречаем обычное указание на Запад, на пример иностранных государств: «Во всех окрестных государствах свободные и прибыльные торги считаются между первыми государственными делами; остерегают торги с великим береженьем и в вольности держат для сбора пошлин и для всенародных пожитков мирских». Устав определяет, что люди недостаточные получают помощь из московской таможни и из городовых земских изб; требует, чтоб мимо торговых людей белых чинов люди с иноземцами торга и подрядов не чинили, а свои товары прикладывали к русским торговым людям; требует, чтоб лучшие торговые люди берегли маломочных торговых людей, давали бы им завестись торгами между русскими людьми складом к большим товарам, чтоб в продаже иноземцам цены не портили и в подряд деньги у них не брали. В Архангельск на время приезда туда купцов иностранных исстари назначался из Москвы гость с товарищами для наблюдения за ходом ярмарки и для сбора таможенных пошлин; устав требует, чтоб этот гость и товарищи его выбирались по рассмотренью, а не по дружбе или недружбе, выбирались из досужих и богоугодных людей не по богатству, а по добродетели. Этого гостя и товарищей его воевода ни в каких таможенных торговых делах не ведает; всякую расправу в торговых делах русским и иноземцам чинит в таможне гость с товарищами. Устав увеличил подать с иностранных вин, потому что от большого привоза их на государевых кружечных дворах чинятся убытки и недоборы большие. Иноземцы должны торговать только с купецкими людьми того города, куда приедут для торговли, с приезжими же не должны ни торговать, ни подрядов, ни записей совершать; но московским купецким людям во всех порубежных городах и на ярмарках торговать с иноземцами всякими товарами вольно. Иноземец с иноземцем не должен торговать под страхом отобрания товаров на государя. Пошлина с продажи и мены иностранных товаров 2 алтына с рубля; с русских товаров, отпускаемых иноземцами в свои государства, по гривне с рубля; но если иноземец привезет из-за моря золотые и ефимки, то ему пошлин с них не платить, и что купит на золотые и на ефимки, то везет в свою землю беспошлинно. Все эти золотые и ефимки в порубежных городах иноземцы должны отдавать в казну, из которой получают за них русские мелкие деньги: за золотой по рублю, за ефимок любский по полтине. Если восточные купцы – персияне, индейцы, бухарцы, армяне, кумыки, черкесы – и астраханские жильцы-иноземцы поедут для торговли в Москву и другие города, то брать с их продажных товаров в Астрахани проезжей пошлины по гривне с рубля; если же станут торговать в Астрахани, то брать по 10 денег с рубля; с русских товаров, которые они повезут к себе, брать по гривне с рубля. То же наблюдать и относительно греков, молдаван и валахов – брать по гривне с рубля; если же станут торговать в Путивле, то по 10 денег. Ни один иноземец не может продавать своих товаров в розницу и ездить с ними по ярмаркам. В Москву и другие внутренние города пропускаются только те иноземцы, у которых будут государевы жалованные грамоты за красною печатью. Жиды в царствование Алексея Михайловича умели добыть себе такие грамоты за красною печатью; они приезжали в Москву с сукнами, жемчугом и другими товарами и получали комиссии от двора; так, в 1672 году шкловские евреи Самуил Яковлев с товарищами отпущены были из Москвы за рубеж для покупки венгерского вина. Греков в царствование Михаила и в начале царствования Алексея пропускали свободно по единоверию; но с 1647 года им назначен был для торговли только один пограничный город Путивль.