— Это правда? — спросил я.
— О, совершеннейшая! — Он хохотнул. — Вирджиния Мередит была самой потрясающей шлюхой, когда-либо жившей в этом вонючем городишке. Жаль, что она мертва, теперь у нас с ней не будет таких восхитительных ночей на сеновале!
— Клайд! — раздраженно одернула девушка. — Пожалуйста, прекрати говорить о Вирджинии в подобном тоне!
— Э, да ты, детка, просто отравлена предрассудками! — Он состроил гримасу. — И теперь, когда бедняжка Вирджиния мертва, мы не должны говорить о ней мерзости, даже если это правда, да? У тебя, дорогуша, просто не хватает мозгов, чтобы сообразить, что для меня это самая веская из причин не желать Вирджинии смерти. Но, я уверен, лейтенант и сам это понимает?
— Только при наличии некоторых подтверждающих фактов, — произнес я. — Таких, как, например, железное алиби на время убийства.
— Вы меня разочаровываете, лейтенант! — Он энергично тряхнул головой, и седые волосы упали ему на лоб. — Полагаю, что моего логичного — с мужской точки зрения — объяснения будет вполне достаточно.
— Нет, — ответил я, — не достаточно.
— Ну хорошо… — Он застыл в позе мыслителя из того же дешевого фарса. — Дайте мне подумать. Что же именно я делал вчера ночью? А может, мне вообще не стоит отвечать вам, пока я не проконсультируюсь у своего адвоката?
— Вряд ли ты сможешь это сделать, Клайд, — ехидно заметила Мари Галлант. — Ты ему до сих пор не отдал долг — забыл, дорогой?
— Ты права, Мари. — Вздохнув, модельер покачал головой. — Это просто возмутительно, что такие досадные мелочи, как деньги, могут встать между мною и адвокатом в самый неподходящий момент! Итак, полагаю, мне не остается ничего другого, как сознаться и очистить, так сказать, свою душу, как обычно говорят девушки посетителям турецких бань.
— Это вовсе не смешно, Клайд, — раздраженно прервала его Мари. — Если тебе еще не ясно, то посмотри на лицо лейтенанта! У него вот-вот лопнет терпение.
С любопытством глянув в мою сторону, модельер торопливо откашлялся.
— Хорошо, лейтенант. Насколько я помню, вчера я допоздна работал в ателье, затем лег спать.
— Где?
— Прямо здесь. — Он кивнул в сторону двери в дальней части комнаты. — У меня там убогая подстилка, которая вполне отвечает моим спартанским запросам и одновременно избавляет от необходимости платить отдельно за аренду квартиры.
— Вы легли спать один? — спросил я.
— Это была одна из самых безрадостных ночей в моей жизни, — признался он. — Мой пламенный талант постоянно требует вдохновения. Но в настоящий момент божественная искра, озаряющая меня, куда-то подевалась, и дела идут хуже некуда. Душа моя пребывает в депрессии и жаждет уединения, которое смогло бы принести утешение моему разбитому сердцу и дало покой истерзанным нервам!
— Значит, у вас напрочь отсутствует алиби?
— Полагаю, что вы вправе так считать, — великодушно согласился он.
— Когда вы в последний раз видели Вирджинию Мередит?
— Так, сегодня вторник… — Он немного подумал. — Значит, в субботу ночью, точнее, в воскресенье утром. Я выскользнул из ее спальни где-то около пяти утра, а затем благополучно вернулся на свою подстилку, прямо сюда. — Он как-то неприятно усмехнулся. — Конечно, все держалось в большом секрете между нами двумя: так это и должно было оставаться и впредь.
— Почему? — поинтересовался я. — Она боялась, что об этом пронюхает ее отчим?
— Вы смеетесь? — Рэдин грубо загоготал, что должно было, по-видимому, означать неподдельное веселье. — Вирджинии было глубоко плевать на то, что думал о ней старый осел, — ее не задевали даже самые непристойные прозвища, которыми он награждал ее! Но она между делом потихоньку насаживала на крючок этого придурка Уолтерса и отлично знала, что, если девица Донуорт застукает нас вместе, она с преогромным удовольствием обо всем ему доложит. И тогда конец — не бывать ее помолвке.
— Знаешь, Клайд? — В голосе Мари Галлант прозвучала явная неприязнь. — Я и раньше знала, что ты временами можешь быть просто омерзительным, но до настоящего момента даже не подозревала, насколько ты лицемерен!
— Как я тебе уже говорил, милая, — он недоуменно пожал плечами, — ты просто полна предрассудков, будто о мертвых — или только хорошее, или вообще ничего. И лейтенанту я рассказал только чистейшую правду, черт бы ее побрал!
— Твоя манера изложения меня просто коробит! — резко оборвала Рэдина Мари. — Если вы хотите поговорить со мной, лейтенант, то я бы предпочла пойти куда-нибудь, где не такая вонючая атмосфера. Меня устроил бы даже коллектор городской канализации!