— Кстати, а как вы познакомились? — спросил Кармайл. — Вчера утром на пляже…
— О, тогда мы еще друг друга не знали. Но оказалось, что мы живем в одной гостинице. Мы около часа просидели вместе в лифте. Вот тогда-то мы и познакомились.
В купе заглянул официант и сообщил, как ни странно, по-английски, что в ресторане накрыли к ужину.
— Не хотите поесть?
— Умираю с голоду, — сказала Салли.
По дороге в вагон-ресторан она корила себя за глупость: разве можно судить о человеке по его внешности? Мистер Кармайл, несмотря на мрачноватый вид, оказался очень приятным собеседником. К тому моменту как они уселись за столик, Салли решила, что он ей даже нравится.
Однако за ужином манеры его изменились. Дружелюбия как ни бывало. К приему пищи он относился серьезно и считал необходимым держать официантов в строгости. Он заметил пятнышко на скатерти, содрогнулся, а затем, нахмурившись, погрузился в меню. Тем временем Салли подружилась с приветливым официантом, веселым старичком, который сразу же полюбил ее как собственную дочь. Официант не знал английского, а Салли — французского, однако они прекрасно поладили. Мистер Кармайл с раздражением отмахнулся от его добродушных советов — в «Сплендиде» официанты никогда не лезут к вам в ухо со своими предложениями — и сделал заказ на англо-галльском диалекте, обычном для странствующего британца. «Бум!» — радостно подытожил официант и исчез.
— Милый старичок! — сказала Салли.
— Бесцеремонный донельзя! — возразил мистер Кармайл. Салли почувствовала, что по вопросу об официантах их мнения расходятся, так что вряд ли разговор на эту тему получится приятным, и она решила поговорить о чем-нибудь другом. Мистер Кармайл нравился ей меньше, чем минуту-другую назад. Однако он был так любезен, что пригласил ее поужинать, и она постаралась думать о нем как можно лучше.
— Кстати, — сказала она, — моя фамилия Николас. Я всегда считаю, что для начала лучше представиться. Вам не кажется?
— Меня зовут…
— О, я знаю. Рыжик, то есть мистер Кемп, сказал мне.
Мистер Кармайл, оттаявший с уходом официанта, при упоминании о кузене вновь обратился в лед.
— В самом деле? — холодно поинтересовался он. — А вы как будто с ним теперь друзья?
Салли его тон не понравился. Он словно осуждал ее, а она не желала выслушивать замечания от незнакомцев и вызывающе посмотрела через стол.
— Почему же «как будто»? Я вам сказала, что мы с ним подружились, и объяснила как. Невозможно полночи просидеть в лифте с человеком и не узнать его. Мистер Кемп оказался очень приятным собеседником.
— Да что вы?
— И очень интересным. Мистер Кармайл поднял бровь.
— Интересным? Неужели?
— Да, интересным. — Салли уже упивалась битвой. Обычно мужчины во всем охотно с ней соглашались, потому она так воинственно среагировала на недружелюбие, которое исходило от ее собеседника в последние несколько минут. — Он мне все рассказал о себе.
— И вам было интересно?
— А что в этом странного?
— Ну… — Холодная полуулыбка скользнула по лицу мистера Кармайла. — Бесспорно, у моего кузена масса весомых достоинств. Он чудесно играет в регби и, насколько мне известно, проявил большие способности к боксу. Но я и не подозревал, что он мастер светских бесед. Мы всегда считали его туповатым.
— Я думала, только королевские особы говорят о себе «мы»,
— Я имел в виду нашу Семью.
Упоминание о Семье окончательно разозлило Салли, так что ей пришлось замолчать на время, чтобы привести мысли в порядок.
— Мистер Кемп рассказал мне про Скримджора, — проговорила она наконец.
Брюс Кармайл с минуту разглядывал метровый батон, который официант положил на стол.
— Неужели? — сказал он. — Да уж, молчаливым его не назовешь.
Официант грохнул на стол супницу.
— Via! — заметил он удовлетворенно, словно проделал какой-то особенно сложный трюк и выжидающе улыбнулся Салли, очевидно, рассчитывая заслужить аплодисменты, по крайней мере, у этой части публики. Однако Салли оставалась суровой. Впервые в жизни с ней говорили пренебрежительно, и это ей не нравилось.
— Думаю, мистеру Кемпу просто не повезло.
— Вы уж простите меня, но я предпочитаю закрыть эту тему.
Салли, конечно, была девушка хорошенькая, но совершенно незнакомая, а мистер Кармайл считал, что внутрисемейные дела с чужаками не обсуждают.
— Он был совершенно прав. Мистер Скримджор бил собаку…
— Детали мне известны.
— Я и не знала. Значит, вы со мной согласны?
— Нет. Человек, который предпочел вылететь с прекрасной работы, только из-за того…
— Ах, ну если вы так думаете, бесполезно с вами разговаривать.
— Правильно.
— И все же я спрошу: что вы думаете делать с Ры… с мистером Кемпом?
Мистер Кармайл опять покрылся льдом.
— Боюсь, я не могу обсуждать…
Раздражение, которое Салли сдерживала до сих пор, наконец прорвалось наружу.
— Ради Бога! — в сердцах воскликнула она. — Будьте же вы человеком, хватит презирать всех вокруг. Вы похожи на портреты восемнадцатого века, ну, с деревянными лицами и рыбьими глазами, которые таращатся на вас из золоченых рам как на досадную ошибку природы.
— Р-р-ростбиф, — благодушно объявил официант, который возник у стола как чертик из коробочки.
Брюс Кармайл с мрачным видом набросился на ростбиф. Салли понимала, что позднее будет стыдиться своей вспышки, однако была слишком захвачена битвой и сидела молча.
— Приношу вам извинения за свои рыбьи глаза, — сказал мистер Кармайл немного тяжеловесно. — Прежде мне не указывали на этот факт.
— Наверное, у вас не было сестер, — ответила Салли. — Они бы вам сказали.
Мистер Кармайл вновь обиженно замолчал. Так продолжалось до тех пор, пока официант не принес кофе.
— Думаю, — сказала Салли, поднимаясь из-за стола, — мне лучше уйти. Кофе я не хочу, а если останусь, могу наговорить грубостей. Я-то надеялась замолвить словечко за мистера Кемпа и спасти его от избиения, но, видно, зря. До свидания, мистер Кармайл. Спасибо за ужин.
Салли пошла прочь. Брюс Кармайл провожал ее негодующим и в то же время восхищенным взглядом. Странные чувства теснили ему грудь.
Глава IV РЫЖИК СТАНОВИТСЯ ОПАСЕН
Несколько дней спустя Брюс Кармайл встретил на Пиккадилли своего кузена Ланселота, который, задумавшись, вовремя не заметил родственника. Из Ровиля они вернулись разными дорогами. Рыжик надеялся, что так пойдет и дальше. Он хотел пройти мимо, ограничившись кивком, однако мистер Кармайл остановил его.
— Вот тебя-то мне и нужно, — сказал он.
— О, привет! — ответил Рыжик безрадостно.
— Я уже собирался звонить тебе в клуб.
— Да?
— Да. Сигарету?
Рыжик взглянул на протянутый портсигар с подозрением, так человек из публики, согласившийся выйти на сцену, смотрит на карту, которую ему сует фокусник. Он глазам своим не верил. За долгие годы знакомства Рыжик ни разу не замечал в кузене подобной сердечности. Странно было, что мистер Кармайл заговорил с ним вообще: насколько он знал, в Семье по-прежнему разбирали дело Скримджора, рана эта еще не зарубцевалась.
— Давно вернулся?
— Дня два.
— Я совершенно случайно услышал, что ты приехал и торчишь у себя в клубе. Кстати, спасибо, что познакомил меня с мисс Николас.
Рыжик вздрогнул:
— Что!
— Я был в том купе, помнишь, на вокзале. Ты бросил ее прямо мне в руки. Мы решили, что это все равно, как если бы ты мне ее представил. Привлекательная девушка.
Брюс Кармайл до сих пор не принял решения по поводу Салли. Одно было ясно — нельзя позволить, чтобы она вот так исчезла из его жизни. Внезапный ее уход раздосадовал мистера Кармайла, и хотя чувство это на первый взгляд мало напоминает любовь, эффект оказался тем же. Брюс Кармайл не обманывал себя: из их последнего спора Салли вышла победительницей. Ему хотелось встретить ее еще раз и доказать, что он намного глубже, чем она, очевидно, посчитала. Одним словом, мистера Кармайла задело не на шутку: и хотя он так и не мог решить, нравится ему Салли или нет, будущее без нее казалось слишком пресным.