Филлмор прекрасно сознавал, что означало это приглашение в Монкс Крофтон. В наши дни поклонник уже не испрашивает формального разрешения ухаживать за девушкой у ее ближайших родственников, однако, когда он приглашает девушку и ее ближайшего родственника в свой загородный дом и собирает там всю семью, чтобы познакомить с ней, можно сказать, что мы вышли из сферы умозрений. Взвесив все, Филлмор заключил, что Брюс Кармайл влюблен в Салли, и мысленно уже соединил их руки, дав свое братское благословение. И вот теперь произошло какое-то несчастье. Это совершенно ясно. Если приглашение могло означать лишь одно, то и присутствие Салли в Уайт Плейнсе значило лишь одно.
— Салли! — проквакал он шепотом. — Что… Что…
— Я тебя напугала? Прошу прощения.
— Что ты здесь делаешь? Почему ты не Монкс Крофтоне?
Салли поверх его плеча оглядела ринг и толпу.
— Я решила, что хочу назад в Америку. В сложившихся обстоятельствах было лучше уехать из Монкс Крофтона.
— Ты хочешь сказать…
— Да. Давай не будем об этом.
— Ты хочешь сказать, — не отступался Филлмор, — что мистер Кармайл сделал тебе предложение, а ты его отвергла?
Салли покраснела.
— Мне не очень приятно об этом говорить. В общем — да.
Отчаяние охватило Филлмора. На него повеяло холодом при виде той упрямой тупоголовости, которая так печалит нас в наших ближних. Все шло превосходно. Все устраивалось идеально. Он и предположить не мог, что Салли взбредет в голову все испортить, и она откажется сыграть отведенную ей роль. Ведь партия, которая выпала ей, великолепна не только из-за внушительного состояния претендента, хотя напрасно было бы отрицать, что, размышляя о перспективе получить доступ к банковскому счету мистера Кармайла в качестве шурина, он рисовал будущее радужными красками. Тем не менее этот человек и впрямь ему нравился. Он ценил его спокойствие и аристократическую сдержанность. Хорошо воспитанный, здравомыслящий, словом, как раз такой муж нужен девушке вроде Салли. И вот она все испортила. С капризным упрямством, свойственным ее в остальном прекрасному полу, она расстроила все планы.
— Почему?
— Филл! — Салли ожидала, что Филлмор, поставленный' перед фактом, выкажет подобные симптомы. Однако теперь, когда они проявились, они действовали ей на нервы. — Я думала, причина очевидна.
— Ты хочешь сказать, он тебе не нравится?
— Не знаю, нравится или нет. Скажем так, недостаточно, чтобы выйти за него.
— Он замечательный парень.
— В самом деле? Это ты так думаешь. А я не уверена. Настоятельная потребность в пище телесной, чувствовал Филлмор, постепенно брала верх над душевной мукой.
— Давай-ка пойдем в отель и поговорим об этом. Там я тебя чем-нибудь покормлю.
— Я ничего не хочу, спасибо.
— Ты не хочешь есть? — Филлмор ушам своим не верил. Он смутно догадывался, что такие эксцентричные натуры существуют, однако трудно было поверить, что он встретил одну из них. — Я умираю с голоду.
— Ну, тогда беги.
— Но я хотел поговорить…
Однако не он один хотел поговорить. К ним спешил маленький человек спортивного вида. Он носил то, что в рекламе его портного, вероятно, звалось роскошным твидовым костюмом в елочку, а на голове у него вопреки предубеждениям красовался котелок. Мистер Лестер Барроуз покончил с делами, которые отвлекли его от разговора с Филлмором несколько минут назад, и теперь ему не терпелось продолжить рассказ о выдающихся качествах своего юного питомца.
— Мистер Николас, вы же не уходите? Клоп как раз готовится к спаррингу.
Он вопросительно оглядел Салли.
— Моя сестра. Мистер Барроуз, — произнес Филлмор слабым голосом. — Мистер Барроуз — менеджер Клопа Батлера.
— Приятно познакомится, — сказала Салли.
— Оч-ч рад, — ответил мистер Барроуз. — Слушайте…
— Я как раз собираюсь в гостиницу чего-нибудь перекусить, — сообщил Филлмор.
Мистер Барроуз, сверкая взором, вцепился в пуговицу на его пальто.
— Да, но послушайте, преж-чем-уйдете-дайте-скажу. Вы никогда не видели этого моего парня, а он в прекрасной форме. Вы уж поверьте, он в форме! Он чародей! Факир! Слушайте, он тут тренировал удар слева, так…
Салли поймала изнуренный взгляд Филлмора, и ей стало жаль его. Она как раз собиралась потребовать от него объяснений, как он осмелился выгнать Рыжика, и объяснений убедительных, но тут вспомнила, что он ей брат и страдает.
— Он самый ловкий в легком весе, — пылко тараторил мистер Барроуз, — со времен Джо Ганза. Говорю вам, я знаю! Он…
— А может он сто тридцать пять раз обежать ринг и не запыхаться? — спросила Салли.
Этот простой вопрос произвел на мистера Барроуза громадный эффект. Он отцепился от Филлморовой пуговицы, как усталый моллюск, маленький рот его слегка приоткрылся. Это было, как если бы ребенок внезапно предложил маститому ученому какую-то трудную задачу из высшей математики. Женщины, интересующиеся боксом, попадались мистеру Барроузу и раньше, в молодости, когда он был знаменитым боксером. Первая из трех его жен имела привычку сидеть у ринга во время его матчей, на сугубо профессиональном жаргоне призывая его расшибить башку противнику, однако ни по виду, ни по манерам невозможно было предположить, что Салли принадлежит к числу избранных. Он вытаращился на нее, и отпущенный Филлмор бочком пошел прочь, как птичка, удирающая от змеиного взгляда. Он не был уверен, что поступил правильно, позволив своей сестре бродить среди этого табора, однако инстинкт самосохранения перевесил. Завтракал он рано, и если не поест прямо сейчас, ему конец.
— Чего? — слабо спросил мистер Барроуз.
— Потребовалось пятнадцать раундов, чтобы рефери засчитал ему победу по очкам в матче против Урагана Маллинса, — строго сказала Салли. — А вот Клег Биннс…
Мистер Барроуз уже оправился от удивления.
— У вас неточные сведения, — возразил он. — Слушайте, нельзя же верить всему, что пишут в газетах. Рефери подсуживал Маллинсу: один раз тот полминуты провалялся на ринге, и это не посчитали нокаутом. Вот так-то! Иногда надо просто убить партнера, чтобы тебе засчитали победу. Но в тот раз у них не получилось смухлевать, пришлось объявить моего победителем, ведь он был в тысячу раз лучше. Вы хоть раз видели Клопа, мэм?
Салли пришлось сознаться, что она не имела этого счастья. Мистер Барроуз с растущим возбуждением порылся в своем нагрудном кармане, достал оттуда открытку и сунул ей в руки.
— Это Клоп, — сказал он. — Вы только взгляните. Ну что, разве не хорош?
На фотографии был запечатлен молодой человек в минимальном количестве одежды, который болезненно изогнулся, словно у него скрутило живот.
— Сейчас крикну его, он вам подпишет, — пообещал мистер Барроуз, прежде чем Салли успела понять, что это произведение искусства ей подарили, а не просто дали подержать. — Эй, Клоп, сюда!
Юноша в купальном халате, беседовавший с группой поклонников возле ринга, повернулся и лениво побрел к ним, но, увидев Салли, ускорил шаг. Прекрасный пол он любил.
Мистер Барроуз представил их.
— Клоп, это — мисс Николас. Пришла посмотреть, как ты тренируешься. Я ей как раз говорил, какое удовольствие она получит. Пожмите руку Клопу Батлеру, мэм, — обратился он к Салли, — будущему чемпиону мира в легком весе.
Фотография мистера Батлера, подумала Салли, ему льстила. В жизни он оказался на редкость противным молодым человеком. Губы изгибались как-то подло и жестоко, в глазах застыло холодное высокомерие. От него веяло чем-то опасным и зловещим. Но больше всего ей не понравилось то, как он ей ухмыльнулся.