— Не извиняйтесь, — сердечно сказала Салли. — Мне даже приятно. Значит, вы опять из-за меня пострадали? Сомнений нет, я — ваш злой гений. Какой же я мерзкий человек! Для начала натравила вас на Семью… Кстати, хочу выразить вам благодарность. Познакомившись с дядей Дональдом, я поняла, какое общественно полезное дело вы совершили. Я разрушила ваши планы. А теперь моя роковая красота кабинетного формата вновь привела вас к краху. Так что теперь я просто обязана подыскать для вас работу. Мне все ясно.
— Нет, правда, не беспокойтесь. Все будет в порядке.
— Это мой долг. Теперь разберемся, что вы действительно умеете делать? Кража со взломом — само собой, вот только профессия эта малопочтенная. Вы были официантом, боксером и правой рукой, и все это вам не подошло. У вас есть какие-нибудь мысли по этому поводу?
Рыжик покачал головой.
— Уж что-нибудь я раздобуду, наверное.
— Да, но что? На этот раз нельзя ошибаться. Мне не хочется, гуляя по Бродвею, наткнуться на вас с метлой в руках. Мне не хочется устроить вас курьером, а потом обнаружить вас у себя под дверью. Я бы предпочла так: я иду в свой банк, спросить, не превысила ли я кредит, мне говорят, что президент готов уделить мне две минутки, я робко вхожу и обнаруживаю вас в огромном кресле. Хоть что-нибудь вы умеете делать? Что-нибудь надежное и основательное, чтобы не попасть в богадельню на старости лет? Подумайте!
— Конечно, если бы у меня было немного денег…
— А! Вот это деловой подход! И что же, — поинтересовалась Салли, — вы бы сделали, мистер Рокфеллер, будь у вас немного денег?
— Купил бы этот, ну, с собаками, — быстро ответил Рыжик.
— Этот, с собаками?
— Ну, этот, как его. Для собак, знаете. Салли кивнула.
— Ах, как его, для собак! Теперь поняла. Поначалу вы так туманно выразились. Рыжик, что за бред вы несете? Какие собаки?
— Ну, такое место. Там разводят собак, понимаете, продают их, получают призы на выставках и все такое прочее… Здесь в округе много этих мест.
— Ах, питомники!
— Ну да, питомники.
— Что за странная у вас манера, Рыжик! Почему сразу было не сказать «питомник»? Или вам показалось, что так выходит слишком просто? Думаю, если вас спросить, где вы обедали, вы ответите: «Ну, там… где бараньи отбивные»… Рыжик, друг мой, а в этом что-то есть. Кажется, впервые с нашего знакомства вы говорите дело. Ведь вы же прекрасно разбираетесь в собаках.
— Я и вправду их люблю, даже изучал. Вы только не подумайте, что я хвастаю, но немного найдется в собаках такого, чего я бы не знал.
— Еще бы. Думаю, вы и сами в некотором роде собака на общественных началах. Я это поняла еще в Ровиле, когда вы остановили драку. Там было, наверное, миллион собак, а вы нырнули в эту воющую кучу, прошептали им что-то на ухо, и все прекратилось. Нет, чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится. Наверное, это как раз то, что вы просто не сможете завалить. А деньги такие питомники приносят?
— Мне сказали, прибыль составляет сто процентов.
— Сто процентов? Похоже на один из Филлморовых прожектов. Давайте будем консервативными и скажем девяносто девять. Рыжик, вы попали в цель. Ничего не говорите. Вы станете Собачьим Королем, владельцем величайшего в стране «этого-ну-с-собаками». Вот только как начать?
— Ну, вообще-то, пока я был в Уайт Плейнсе, я познакомился с парнем, который такой продает. Потому я и подумал об этом.
— Значит, можно начать сегодня же. Или завтра с утра.
— Да, — неуверенно сказал Рыжик. — Но здесь есть помеха, знаете.
— Какая еще помеха?
— Деньги. Этот парень меньше чем за пять тысяч долларов не продаст.
— Я одолжу вам пять тысяч.
— Нет, — сказал Рыжик.
Салли посмотрела на него с раздражением.
— Рыжик, я вас отшлепаю, — сказала она. Такой сентиментальный подход к бизнесу приводил ее в бешенство. Значит, только потому что он мужчина, а она женщина, ей нельзя вложить деньги в надежное предприятие? Если бы Колумб проявил подобную твердолобость с королевой Изабеллой, Америку так и не открыли бы.
— Я не могу отнять у вас пять тысяч долларов, — твердо сказал Рыжик.
— Да почему же отнять? — возмутилась Салли. — Хоть на секунду забудьте свое воровское прошлое. Это совсем не то, что красть фотографии у беззащитных девушек. Это бизнес. Я думаю, вас ждет огромный успех, да вы и сами так считаете, зачем же пустые споры? Почему бы мне не вложить деньги в прибыльное дело? Вам не хочется, чтобы я разбогатела?
Рыжик смутился. Он не был силен в дискуссиях.
— Это же куча денег.
— Для вас, может быть. Не для меня. Я богачка. Пять тысяч! Ерунда какая! Я столько трачу на птичий корм.
Рыжик размышлял. Он ничего не знал о финансовом положении Салли, кроме того, что, когда они познакомились, она как раз получила какое-то наследство. Он привык все понимать буквально. К тому же, великолепие Филлмора произвело на него неизгладимое впечатление. Николасы казались обеспеченной семьей.
— Не нравится мне все это, знаете, — сказал он.
— Ничего, — ответила Салли. — Просто соглашайтесь. Вдруг в голову ему пришла утешительная мысль.
— Тогда позвольте мне выплачивать вам проценты.
— Позволить? Друг мой, вам придется платить мне проценты. Вы что думаете, мы тут в картишки перекидываемся? Это суровый бизнес.
— Вот и хорошо, — сказал Рыжик с облегчением. — Как насчет процентов? Тридцать пойдет?
— Бред какой! — возразила Салли. — Я хочу три.
— Нет, не выйдет, — запротестовал Рыжик. — Три процента! Я, — продолжал он, согласившись на уступку, — дам вам двадцать.
— Если вы так настаиваете, пусть будет пять. Не больше.
— А может, десять?
— Пять!
— Предположим, — вкрадчиво произнес Рыжик, — я предложу вам семь?
— Ну, сколько же можно торговаться! — осуждающе сказала Салли. — Шесть. И это — мое последнее слово.
— Шесть?
— Шесть.
Рыжик произвел подсчеты в уме.
— Но это же всего триста долларов в год. Мало.
— Да что вы? Я всю жизнь занимаюсь такими делами. Шесть! Согласны?
— Наверное, да.
— Тогда по рукам. Этот человек, про которого вы рассказываете, в Нью-Йорке?
— Нет, на Лонг-Айленде, в южной части.
— Я имею в виду, можно ему позвонить и окончательно сговориться?
— О, да! Адрес я знаю, а номер можно посмотреть в справочнике.
— Тогда бегите и договаривайтесь, пока кто-нибудь вас не опередил. Нельзя терять ни минуты.
Рыжик остановился у двери.
— А вы, правда, уверены?
— Конечно.
— Я хочу сказать…
— Ступайте, — поторопила его Салли.
Окно ее гостиной выходило на улицу, которая хоть и не принадлежала к числу важнейших городских артерий, все же предоставляла наблюдателю некоторое количество развлечений. После того как Рыжик ушел, Салли устроилась с газетой на подоконнике, в третий раз перечитывая отчет о матче и лениво наблюдая за миром по ту сторону окна. Погода стояла прекрасная, и мир по ту сторону окна выглядел как нельзя лучше.
Она недолго сидела на своем посту, когда перед домом остановилось такси, и Салли с удивлением и интересом увидела, как из машины вылезает Филлмор. Он расплатился с шофером, такси уехало, и Филлмор остался стоять на тротуаре, отбрасывая крупную тень. Салли уже собиралась окликнуть его, однако тут поведение Филлмора стало настолько странным, что в изумлении она раздумала.
Со стороны казалось, что Филлмор разучивает па какого-то нового танца, и из чистого любопытства Салли решила тихонько понаблюдать, что за этим последует. Для начала он решительно двинулся к входной двери, потом вдруг замер и в страхе отпрянул. Эту фигуру он повторил дважды, после чего застыл в глубоком раздумье. Затем вновь рванул к двери, однако и эта попытка закончилась ничем: словно он налетел на невидимую преграду. В конце концов, резко развернувшись, он припустил вниз по улице и исчез из виду.
Салли недоумевала. Если Филлмор не поленился приехать на такси, чтобы повидаться с ней, почему он отказался от этой затеи на самом пороге? Она все еще размышляла над загадкой, когда зазвонил телефон, и голос брата прохрипел ей в ухо.