— У меня там… э… машина возле дома…
В это мгновение мистер Кармайл лишился дара речи. Как Раз когда он начал фразу, дверь в ванную отворилась, и оттуда выплыл Джеральд Фостер. Мистер Кармайл уставился на Джеральда, Джеральд уставился на мистера Кармайла.
Сунуть голову под холодный кран наутро после бурной ночи — прекрасное тонизирующее средство, однако полностью излечить страдальца ему не под силу. В случае с Джеральдом Фостером, тяжелом и чреватом осложнениями оно вряд ли вообще подействовало. Неизвестный, который вгонял раскаленные докрасна заклепки в основание его черепа с того самого мгновения, как Джеральд Фостер проснулся, трудился по-прежнему. И Джеральд смотрел на мистера Кармайла изнуренно.
Брюс Кармайл со свистом втянул воздух и замер. Его глаза сверкали мрачным огнем. Он разглядывал Джеральда и не находил в нем ничего приятного: сутулая фигура в жалких остатках вечернего костюма, отвратительное помятое лицо с розовыми глазками и сизый подбородок, явно нуждавшийся в бритве. И все сомнения, одолевавшие мистера Кармайла с их самой первой встречи, разом превратились в уверенность. Выходит, дядя Дональд оказался прав! Она именно из тех девиц!
У него под боком тучный дух дяди Дональда удовлетворенно пропыхтел:
— А я что говорил!
Салли не шевелилась. Ситуация казалась ей немыслимой. И, словно все действительно происходило во сне, она почувствовала, что не способна ни говорить, ни двигаться.
— Так… — произнес мистер Кармайл, и выразительно помолчал. Холодная ярость захлестнула его. Он ткнул пальцем в Джеральда, заговорил было, но, обнаружив, что заикается, замолчал снова. В этот ответственный момент он не собирался ронять свое достоинство, заикаясь. Он сглотнул и нашел фразу, оказавшуюся достаточно краткой, чтобы произнести ее на одном дыхании, и в то же время достаточно длинной, чтобы выразить все его чувства.
— Пошел вон! — сказал Брюс Кармайл.
У Джеральда Фостера была собственная гордость, и ему показалось, что пришло время заявить об этом. Однако была у него и мучительная головная боль, так что когда он надменно распрямился, чтобы спросить мистера Кармайла, что, черт подери, тот имеет в виду, жестокий спазм заставил его немедленно съежиться. Он сжал лоб руками и замычал.
— Вон! — повторил мистер Кармайл.
Мгновение Джеральд колебался. Однако еще один пронзительный спазм убедил его, что в продолжении этого спора нет ни выгоды, ни удовольствия, и он медленно потащился к двери.
Брюс Кармайл наблюдал за ним, и кулаки его сжимались. Был момент, когда человеческие инстинкты, которые за ненадобностью в нем почти атрофировались, взыграли настолько, что он готов был атаковать обидчика; однако чувство собственного достоинства шепнуло ему на ухо быть поосторожнее, так что Джеральд благополучно миновал опасную зону и вышел за дверь. Мистер Кармайл повернулся к Салли, как, должно быть, король Артур в подобной, хоть и не столь эффектной ситуации, повернулся к Гвиневере.
— Так… — повторил он.
Салли смотрела на него спокойно — учитывая обстоятельства, подумал мистер Кармайл с возмущением, даже слишком спокойно.
— Забавная история, — сказал он, напирая на каждое слово.
Он подождал, пока она заговорит, однако она молчала.
— Впрочем, этого следовало ожидать, — мистер Кармайл горько рассмеялся.
Салли усилием воли отогнала от себя апатию.
— Если хотите, я все объясню, — сказала она.
— Какие тут могут быть объяснения! — холодно ответил мистер Кармайл.
— Что ж, — сказала Салли. Повисла пауза.
— До свидания, — сказал Брюс Кармайл.
— До свидания, — сказала Салли.
Брюс Кармайл пошел к двери. Там он остановился на мгновение и оглянулся на нее. Салли стояла у окна и смотрела на улицу. При виде изящной фигурки, блестящих волос, в которых играло солнце, у Брюса Кармайла сжалось сердце. Он засомневался. Однако уже в следующее мгновение он. снова был сильным, и дверь за ним решительно захлопнулась.
Садясь в машину, он невольно посмотрел наверх, но она Уже отошла от окна. В тот момент, когда машина, набирая скорость, шуршала вниз по улице, Салли слушала в телефонной трубке сонный голос Рыжика Кемпа, который, поняв кто ему звонит, тут же проснулся, а услышав то, что она ему сказала, пришел в буйный восторг.
Пять минут спустя он плескался в ванной, фальшиво распевая.
Глава XVIII КОНЕЦ ПУТЕШЕСТВИЯ
Сумерки сгущались медленно и с каким-то виноватым видом, будто стыдясь, что на них возложена неприятная обязанность положить конец прекрасному летнему деньку. На западе за деревьями все еще слабо тлела вечерняя заря, а серебряный серп новой луны уже повис над сараем. Салли вышла из дома и отвесила три поклона, на счастье. Она сошла с крыльца и стояла на усыпанной гравием дорожке, впитывая сладкие вечерние запахи и радуясь жизни.
Сумерки, поначалу ленивые, теперь принялись за дело энергично, желая выполнить работу быстро и основательно. Небо приобрело ровный темно-синий оттенок, зажглись неяркие звезды. Белесая асфальтовая дорога, ведущая в Патчогу, Бабилон и другие крупные центры, растворилась в ночи. В домах на другом конце поля зажглись огни. Со стороны питомника донесся сонный лай, и маленький белый пес, скакавший у ног Салли, замер и вызывающе пискнул.
Вечер был так тих, что шаги Рыжика, медленно возвращающегося из деревни, куда он ходил за провизией, вечерними газетами и шерстью для свитера, который вязала Салли, стали слышны задолго до того, как он свернул к воротам. Салли не видела его, однако, глядя туда, откуда доносились звуки, она вновь затрепетала от счастья, как случалось с ней каждый вечер вот уже год.
— Рыжик, — позвала она.
— Э-гей!
Мохнатый песик, издав еще один важный писк, засеменил к дороге, чтобы лично заняться этим делом. Приветствовали его прохладно. Несмотря на свою любовь к собакам, Рыжик так и не признал Тото. Он долго протестовал, когда с месяц назад Салли, увидев, как убивается миссис Мичер над своим любимцем, которого одолела какая-то пугающая вялость, предложила больному гостеприимство и деревенский воздух.
— Просто чудо, что ты сотворил с Тото, мой ангел, — сказала Салли, когда Рыжик подошел, холодно увертываясь от приветственных прыжков этого любопытного создания. — Он стал другим псом.
— Повезло ему, — заметил Рыжик.
— Когда я жила у миссис Мичер, он передвигался исключительно величавой поступью. Ни разу не ускорил шаг, а теперь все время носится.
— Это животное с рождения закармливали, — сурово сказал Рыжик. — Потому он и болел. Посидел немного на строгой диете, и все наладилось. Мы сможем, — сказал он, просияв, — отправить его назад уже на следующей неделе.
— Мне будет его не хватать.
— А я чуть не хватил его ботинком сегодня утром, — сказал Рыжик. — Он забрался на кухонный стол и жрал бекон. Так что надо было принять меры.
— Дикарь! — прошептала Салли. — Я всегда говорила, есть в тебе что-то жестокое. Рыжик, что за вечер!
— Ну, надо же! — воскликнул Рыжик, когда они вступили в освещенное пространство у кухонной двери.
— Что еще?
Он остановился и пристально посмотрел на нее.
— Знаешь, с тех пор как я ушел в деревню, ты, кажется, еще похорошела!
Салли обняла его.
— Возлюбленный мой, — сказала она, — ты купил отбивные?
Рыжик замер в ужасе.
— Ну и ну! Совершенно забыл.
— Ох, Рыжик, старый болван! Что ж, придется тебе, как Тото, посидеть немножко на строгой диете.
— Надо же… Ты уж прости. Я купил пряжу.
— Думаешь, ее можно есть?
— А что, у нас совсем ничего нет?
— Фрукты и овощи.
— Отлично! Хотя, конечно, если ты хочешь отбивных…
— Нет, что ты! Я живу духовной жизнью. Кроме того, говорят, овощи хороши для давления или что-то в этом роде. Конечно, про почту ты тоже забыл.