В год, когда спустили на воду теплоход, его нынешний штурман (второй штурман) Николай Шашеро, выросший на брянской маленькой речке Сновь, сидел над картой, размышляя, какое место выбрать для жизни. Образцово окончив морское училище в Ленинграде, он получил право выбора. И выбрал он Енисей.
Знаменитых чеховских слов о реке он не знал.
Выбор помогла сделать книга «Царь-рыба» — о Енисее и енисейцах.
С «Антоном Чеховым» Николай встретился вблизи енисейского устья, в Дудинке. И пока шли с севера в Красноярск, опытный капитан мог присмотреться, кто чего стоит из новичков. Так брянский парень стал енисейцем.
У речников река почти всегда становится рекою-судьбой. Переезд на иной водный путь — дело нечастое, чрезвычайное. И не потому, что дом, семья, друзья-товарищи держат. Держит река. От рейса к рейсу, от года к году в памяти лоцмана, штурмана, капитана водный путь запечатляется в дополнение к картам и лоциям.
Поменять реку — значит сразу сделать ненужным многолетний, по крупицам собранный капитал. Капитал этот особенно важен на реках «с характером». И Енисей как раз такая река.
«Река сильная, своенравная и коварная. Ее полагается знать наизусть», — сказал капитан Иннокентий Копеев, посвящая новоприбывшего в речники. И вот четыре года уже Николай Шашеро постигает крутой енисейский характер. Много всего тут надо запомнить.
В разных местах разное у Енисея течение.
Тысячи речек и рек вбирает в себя «таежная Амазонка» по пути к Ледовитому океану. Среди них есть очень большие. С Ангарой, например, Енисей сливается как равный с равной. И сразу становится вдвое мощнее. Вниз идет теплоход — к его скорости (очень немалой — 25 километров) прибавляется скорость течения. Птицей летело бы судно в каменных берегах. И много мест на реке для такого полета. Но часто приходится скорость убавить до самой малой. Камни! Ложе у Енисея из камня. Местами камни откровенно торчат из воды, но много их спрятано. (Речные названия на карте: Анамоновские камни, Подъеминские камни, Предивинские камни, Бурмакинские камни, Пономаревские камни… «Все не сможете записать, — улыбнулись штурман и капитан, — их очень много».)
Есть место на Енисее, известное со времен казаков-землепроходцев, — Казачинские пороги.
Тут скорость воды над камнями почти равняется скорости проходящих судов. Весь енисейский флот: катера, баржи, большие и малые теплоходы покоряются тут Енисею и прибегают к помощи, существующей только на этой реке.
Специальный буксир-туер, наматывая на лебедку закрепленный намертво трос, как альпинист по веревке, взбирается против течения и ведет за собою суда. Проход Казачинского порога — всегда событие. Сам капитан выходит на мостик, вся команда и пассажиры следят за проходом, и все облегченно вздыхают, когда на опасное место можно глянуть уже с кормы.
А сколько мест на реке, опасность которых знает лишь штурман. «Между днищем «Антона Чехова» и каменным ложем реки иногда остаются не те желанные «семь футов», а всего лишь минимальные двадцать сантиметров. Ничтожный просчет — и ты на камнях».
«Знать наизусть реку» — задача серьезная и нелегкая. К счастью, она совпадает с ненасытным желанием человека узнавать, узнавать…
(«Капитан: «Сорок лет хожу по реке — сорок лет не могу наглядеться». Молодой штурман: «Иногда хочется разбудить пассажиров: смотрите!..»)
Путь Енисея — это разрез Сибири по линии север — юг. В июле рейсом до Диксона «Антон Чехов» уходит из Красноярска, когда жара размягчает асфальт, когда бульвары пестреют цветами. А всего через шесть дней штурман ведет теплоход уже между льдинами. Белые ночи. Лежат на льдинах тюлени. Летают полярные птицы. Енисей в этом месте уже не река, а море — между берегами до сорока километров.
У водной линии север — юг лежат сибирские жаркие степи, желтеют поля хлебов, зеленеет тайга, о которой Чехов сказал: «…одни только перелетные птицы знают, где она кончается».
Но имеет край и тайга. Безлюдные, непролазные, подходящие к самой воде леса постепенно становятся лесотундрой. Потом уже тундра со стадами оленей, с гусиными стаями, с коврами ярких цветов, с полями белой пушицы проплывает справа и слева по борту.
И вот уже батюшка Ледовитый океан качает «Антона Чехова» на волнах. (Капитан: «Дело привычное, сорок лет пролетели, как одна навигация». Молодой штурман: «А я никак не привыкну, кажется, вижу долгий счастливый сон».)