Увидели пастухи младенца, пустили ягнят, поклонились в землю –
Младенец посмотрел, и ягнят потрогал – посмотрел на пастухов и благословил их –
благословил их трудную жизнь пастухов.
И пошли пастухи назад к стаду.
И овчарки за ними.
Пели пастухи за ангелами, как ангелы, – пели ангелы, перелетали, как звезды:
Навстречу волки –
не тронули волки овец – ангел пас их овец!
Шли волки к землянке – дали пастухам дорогу.
– видно, и зверь почуял! –
Там за огнями, за дымами, за лесами, за реками, за ленивым болотом у Студеного моря – у Студеного моря-океана, там, где ветер вздымает до неба ледяные синие горы, в студеной полунощной стране чародеев, загремели-застучали в ночи волшебные бубны.
Три лопарских царя-волхва – три нойда – увидели звезду на небе – и узнали звезду: мудрые, всю жизнь ожидая, они гадали о ней. И с дарами, без слуг и оленей, пошли за крылатой звездой – и звезда, крыля, повела лопарских волхвов в Иерусалим.
Много народа собралось на перепись в Вифлеем. Еще больше в царский город – в Иерусалим. Городские ворота не затворялись всю ночь. И на улице шум, как на ярмарку.
Поутру в Рождество два путника показались по дороге из Вифлеема в Иерусалим. Не простые путники –
– конь и вол.
Шли они без погонщика – шли прямо по дороге в Иерусалим. И, вступив в город, пошли по улицам. Они дыхали, как дыхали ночь, согревая младенца в сырой землянке.
Какой-то голах камнем запустил – но камень скользнул, как перышко:
– они его не почувствовали, даже не вздрогнули.
Шли конь и вол по улице, дыхали.
Глаза их, как человечьи, ясные. И если бы могли говорить, они сказали бы –
они весть о Рождестве несли!
они сказали бы, что ночью родился Христос:
«они видели Его, и Он благословил их».
Убогие – юродивые, странники, безумные – встречая коня и вола, кланялись.
———
Пройдя весь город, конь и вол скрылись за заставой.
Они шли дальше по дороге – как и теперь идут! – и будут ходить по дорогам, пока земле не придет конец. И в последний час – они заговорят! – они скажут –
благословенные, конь и вол.
К вечеру того же дня появились в Иерусалиме пастухи из Вифлеема – четыре пастуха.
Они ходили по праздничным улицам. Ничего не видели и не слышали, что творилось вокруг. Они останавливались на площадях и хором запевали странно среди гулянья:
Убогие – юродивые, странники, безумные – устремляясь, как овцы, в небо, окружали пастухов и вдруг с безумным криком, воплем и хохотом принимались петь за пастухами странно:
—— и шумная площадь кружилась ——
– тихое звездное небо –
———
В ночи пастухи пропали за заставой.
Они шли дальше – по следу вола и коня – как и теперь идут! – и будут ходить по земле с песней ангелов, пока земле не придет конец. И в последний час – их услышат! – их услышат –
благословенных вифлеемских пастухов.
Скрылся конь и вол. Пропали пастухи. Кончилась ночь.
С рассветом заметили в Иерусалиме старуху.
Ходила старуха по улицам, и не разберешь, о чем она и на кого показывала:
она будто дите всё качала, качая, баюкала –
и вдруг упадет на колени и заплачет – не от отчаяния она плакала, она плакала от радости.
Это бабушка Соломонида о Рождестве рассказывала – представляла, как носит она святого Младенца и качает – баюкает на этих измученных руках, принявших на белый свет за свой век столько младенцев.
Убогие – юродивые, странники, безумные – ходили за старухой, как ребятишки за медведем-мишей. И когда она с плачем падала на колени, они с плачем повторяли странные ее слова ——
—— и темная улица кружилась ——
– звезды на ясном небе –
———
Обойдя город, ушла старуха за заставу.
И дальше – по дороге – как и теперь идет! – и будет ходить по земле, рассказывать, что ее глаза видели, и плакать от радости, пока земле не придет конец. И в последний час – ее поймут! – ее поймут –
благословенную старуху бабушку Соломониду.
А там, от Студеного моря – от Студеного моря-океана, где ветер вздымает до неба ледяные синие горы, через болота, через реки, через леса, сквозь огни и дымы три лопарских царя-волхва шли за крылатой звездой.
И день и ночь, видя только звезду, не замечая дороги, шли волхвы, куда вела их звезда; обтрепалась, обдергалась царская одежда, нищие лохмотья повисли на плечах, и одни царские короны, как звезды.