И на боковую.
И когда все заснули, он козу сожрал, а корову козой помазал.
И спать, как ни в чем не бывало.
И дрыхнет – буди, не разбудешь.
А проснулся – плакать.
– Ты что, ушен, плачешь?
– А твоя корова мою козу съела.
– Корова козы не ест. Ты с ума спятил.
– Сам-то ты спятил. А поди осмотри корову: все губы в кровище.
Пошел хозяин в хлев – а у коровы губы в крови: ясное дело, корова съела козу.
– Я тебе другую дам.
– Не хочу другой, давай мою.
– Мою! мою! Да корова – съела! Ну хочешь я тебе две, ну три козы отдам?
А шакал уперся:
– Мою. Мою козу или ту самую корову.
И отдал хозяин шакалу корову.
Целый день идет шакал – вел корову.
Вечером надумал у судьи остановиться.
Судья пустил.
– Разрешите корову поставить к вашей кобыле?
– Пожалуйста.
Шакал сейчас же в конюшню: корову к кобыле.
А как судья заснул, шакал назад: корову сожрал, а кобылу коровой помазал.
И залег.
И спал ночь хорошо, а наутро – в слезы.
– В чем дело?
– Ваша кобыла мою корову съела!
– Что вы говорите: кобыла – корову?
– А посмотрите: у кобылы на губах коровья кровь.
Судья в конюшню: на кобыле коровья кровь – кобыла съела корову.
– Я вам другую дам.
– А что мне другая? Мне дайте мою корову.
– Откуда же я вам ее возьму, из кобылы что ли? Я вам две, три коровы.
– Не желаю. Или мою корову или ту самую кобылу.
Судья отдал шакалу кобылу.
Идет шакал, ведет кобылу.
Навстречу несут покойника.
– Что это вы, товарищи, несете?
– Что ты, дурак, не видишь: чай покойника! Старушенция померла, тащим на кладбище.
– А давайте меняться: вы мне бабку – я вам кобылу. Подумали, подумали: ловко ли?
– Ну, бери, давай кобылу.
Шакал взвалил себе старуху на плечи и пошел.
А те повели шакалью кобылу, не шакалью – самого судьи: добрая кобыла!
К вечеру шакал пришел в деревню.
Идет по деревне, а там пир горой: свадьбу играют.
Увидали шакала, просят остаться.
Поблагодарил шакал: он не прочь.
– Мать у меня старуха хворая, натрудилась в дороге. Надо за ней присмотреть. Могу я ее положить с новобрачной?
Отец женихов согласен.
– Конечно! Ночью молодая за ней посмотрит.
И повел шакала в комнату невесты, показал кровать.
Шакал уложил старуху. А когда остался один, ножичком ей шею и подрезал. Прикрыл одеялом. Будто старуха заснула.
И вышел.
И гуляет шакал ночь на пиру: и пил, и ел, и плясал. Веселей не сыскать, всех за пояс заткнет, фокусник. Очень всем понравился шакал.
А наутро идет к отцу, воет.
– Что случилось?
– Ой, посмотри-ка, молодая что сделала? Ночью зарезала мою мать!
– Где? когда? – испугался отец.
– Мать – ночью.
Отец к молодой: а там старуха – шея надрезана – мертвая.
Еще больше испугался отец:
– Не знаю, что и делать.
– А отдай мне молодую! Или я пойду и донесу.
А старику это на руку:
«Ведь этак и сына б могла зарезать!»
И отдали шакалу молодую.
Шакал ее в мешок. Мешок на плечи.
– Бабку-то похороните!
Да и был таков.
Идет шакал, несет мешок.
Много прошел. Жарко и устал.
А проходил мимо усадьбы. Не передохнуть ли?
Видит, хозяин у ворот стоит.
– Разрешите? Я тут на скамеечке.
– Отчего ж, отдохни.
Шакал сбросил мешок с плеч. Присел.
– Испить бы водицы?
– А иди во двор, там колодец. Пей на здоровье.
Шакал во двор к колодцу.
И как пошел шакал к колодцу, молодая-то в мешке и зашевелилась – и надо ж такому случиться, занес ее шакал на родной двор! – узнала отца по голосу и просит освободить ее.
Отец развязал мешок – а и вправду, дочь!
– Скорее наполните мешок, а то шакал вернется!
А сама бежать.
Кликнули двух здоровущих собак да в мешок. Завязали в мешок, поставили на место.
А шакал всласть напился, бежит.
– Спасибо!
Подхватил мешок на плечи и в путь.
И так ему легко.
И уж тяжелый мешок как перышко.
По дороге холм.
Поднялся на холм, положил мешок.
И уж больше не мог – запел шакал: пел шакал, какой он шакал, не простой: из занозы вылупил яйцо, из яйца – курицу, из курицы – козу, из козы – корову, из коровы – кобылу, из кобылы – мертвую бабку, из бабки – молодую жену.
Да за мешок – развязал.
А из мешка как скокнут – собаки.
Забыл шакал, что и пел – только пятки сверкнули.
Вот тебе и молодая жена!
– Ну, ладно ж! один раз вам удалось меня обмануть, а уж больше – дудки!
Шакал пришел к пастуху:
– Я, ушен, тысячу раз могу провести тебя, а ты – попробуй!