Призадумался шакал: не очень-то соблазнительно в муравьиную кучу ложиться!
И побежал в лес, отыскал муравьиную кочку и разлегся мордой прямо в муравьиную кишь.
Муравьи полезли шакалу в рот, все горло разъели – и сделался у шакала голос козе под стать.
Когда пришел вечер, шакал – к пещере, постучал в дверь, покликал:
меж ног горшок, меж рог сена стог.
Козяты услышали: слова козьи, голос матери.
Бросились к двери, дверь отворили.
Шакал вошел в пещеру и схряпал козят.
Вернулась с луга мать, принесла на рогах траву, а дверь – настежь, а в пещере – пусто: ни рожка, нет козят.
– Это никто, как шакал! Больше некому!
Всякий день с утра отправлялась мать на луг, паслась, рвала траву и вечером на рогах приносила траву домой.
Только не пела она больше своей козьей песни – ни к чему было: козятов нет!
И не стучала копытцем в дверь – своим ключом отворяла дверь.
Раз идет она вечером с луга и попадает ей шакал на дороге. Вспомнила она козяток и не успел шакал поздороваться, она траву с рог как шваркнет.
И завалила шакала с головой.
А сама на него.
И придавила.
Уж шакалу не подняться.
Кликнула пастухов.
Прибежали пастухи.
– Подо мной шакал сидит: он моих козяток съел!
Коза поднялась с шакала – пастухи за палки.
А шакал из-под травы как шаганет и – тю-тю!
Так и осталась коза без козяток и шакал ушел – на мерзавца управы нет!
Пахал пастух на двух волах с утра до вечера.
Вечером пришел лев.
– Вот что, стегун, давай мне вола! Или я и тебя убью и твоих волов!
Стегун испугался: лев не шакал!
Стегун выпряг вола и дал его льву.
А лев даже и не поблагодарил – потащил вола.
Стегун вернулся домой – один у него вол!
И сейчас же пошел и купил другого вола: на одном попаши-ка!
И пахал стегун на другой день – с утра до вечера.
Вечером опять лев:
– Вола! или тебя! и волов убью!
Ничего не ответишь.
Стегун выпряг вола и дал его льву.
Лев унес вола.
Стегун вернулся домой – опять об одном воле!
И опять купил другого вола: он и завтра на двух пойдет пахать!
А когда пропахал он день и собрался домой, лев уж тут:
– Вола!
Так всякий вечер давал стегун льву по волу.
Гонит вечером стегун вола домой: другого изволь купить: – нет житья со львом!
А идет шакал:
– Посмотрю я на тебя, стегун, и в толк не возьму: выходишь ты поутру – два вола, а домой идешь – вол один. Я давно примечаю. Ты что ж их ешь что ли?
– Один грех, ушен: не я ем, лев ест. Как вечер – лев: давай вола! А лев, сам понимаешь: и двух волов отдашь.
– Дашь мне барана, я тебя огражу от льва.
– Сумеешь оградить от льва, – баран – твой, с удовольствием бери.
– Вот из-за того холма завтрашний день я спрошу тебя не своим голосом: «кто с тобой говорит?» А ты отвечай: «это – чурбан!» Да топорик-то не забудь. Понял?
– Понимаю.
Поутру взял стегун топор и погнал волов на пашню.
Вечером явился лев:
– Давай вола! или тебя и волов убью!
А из-за холма толстым голосом:
– Кто с тобой, стегун, говорит?
Лев испугался, пригнул лапы:
– Чур! это сам Бог!
Стегун громко:
– Это чурбан.
– А возьми ты топор и разруби мне чурбан! – еще толще толстый голос из-за холма.
– А ты долбани меня тихонько! – уж прошептал лев.
И наклонил голову.
Стегун за топор да с плеча по голове как ахнет – череп пополам.
И льву конец.
А из-за холма идет шакал:
– Поздравляю! Я мое слово сдержал. Завтра приду: барашка-то не забудь, обещал.
– Само собой, ушен, спасибо.
Вернулся стегун домой – двух волов пригнал.
– Ну, жена, шакал меня от льва освободил. Дай Бог ему здоровья! За мной ему барашек. Заколю пожирней. И надо упаковать хорошенько. Завтра возьму с собой на пашню.
Заколол стегун барана.
А жена, как запаковывать, и говорит:
– Ой, и барашек же попался! Вот бы такого, хоть кусочек! Завернула барашка в шкуру, а сверток положила в плетенку.
– Знаешь, что я придумала? Посажу-ка в плетенку Кушку.
И кликнула Кушку.
Да и Кушку в плетенку.
– Это я на случай: кто ж его знает, а ну – как шакал и не захочет. Кушка постережет. А то за ночь явится какой зверь – и добра-то нам никакого не сделает, а сожрет.
Пошел стегун на поле.
Поставил плетенку.
– Ушен, – крикнул, – здесь твой барашек!
И за работу.
И пахал весь день до вечера – теперь чего бояться – лев не придет.
– Вот он какой шакал!
А шакал, как стемнело, на поле за барашком.
И видит, стоит плетенка: верно, это и есть барашек!