В составе корпуса печатных книг, присланных Ремизовым Малышеву, находится и экземпляр ж. «Русские записки» (1939. Кн. XVIII. Июнь). В оглавлении журнала имеется рукописная отметка чернилами, выделяющая публикацию ПСПА. В журнал также вложен лист машинописи с текстом:
«ОБЩЕСТВО ДРУЗЕЙ Париж, 18-го Мая 1939 г.
РУССКОЙ КНИГИ
ПРИГЛАШЕНИЕ
Правление Общества Друзей Русской Книги просит Вас пожаловать в открытое заседание Общества, которое состоится в СРЕДУ, 24-го мая с. г. (26, авеню де Токио, верхний зал).
Порядок дня:
1. – Пьер ПАСКАЛЬ. – По следам протопопа Аввакума в СССР (1920–1930 гг.).
2. – А. М. РЕМИЗОВ. – Неопубликованное донесение царю Алексею Михайловичу даурского воеводы Пашкова о наказании кнутом протопопа Аввакума.
3. – В. Л. ЯЧИНОВСКИЙ. – Неизданная рукопись Лермонтова и редкие издания его сочинений из собрания докладчика.
4. – А. А. ШИК. – Редкое немецкое издание стихов Жуковского.
Начало ровно в 9 часов вечера».
В тексте хранящейся в ИРЛИ журнальной публикации ПСПА имеются рукописные пометы Малышева на страницах, где напечатано «Донесение» воеводы Пашкова и «Челобитная» Даурских казаков. В 1953 г. данные тексты были изданы самим ученым по тому же архивному источнику, что и текст публикации в составе ПСПА (РГАДА. Сибирск. Пр. Д. 508. Л. 184–187). См.: Малышев В. И. Неизвестные и малоизвестные материалы о протопопе Аввакуме // ТОДРЛ. М.; Л., 1953. Т. IX. С. 395–397. В 1957 г. эта статья была послана Малышевым Ремизову (ныне находится в библиотеке Е. Д. Резникова, Париж). О посылке см.: Ремизов А. М. Письма к В. И. Малышеву. С. 208. На с. 130 публикации ПСПА имеется помета Малышева: «Произведена сверка с рукописью ЦГАДА. / Сибир. Приказ, ст. 508, лл. 184–187 / Это Отписка». На с. 134 напротив предложения: «После слов Аввакума: „Братцы казаки, не подайте!“ – в челобитной прибавлено, как объяснение: „буттось государи, мы тѣ ево воровьския письма вѣдаемъ…“» есть помета Малышева: «Виден холуйский характер челобитной / написано по принуждению». Ученый внес в текст журнальной публикации «Донесения» и «Челобитной» правку, уточняющую написание некоторых древнерусских слов. В настоящем издании тексты «Донесения» и «Челобитной» печатаются с учетом этой правки. Также Малышев поставил четыре вопросительных знака на с. 124 напротив фразы: «У Мякотина (родственник Аввакума)…», и три вопросительных знака – на с. 139 напротив предложений: «Видел я в церкви древние потемневшие иконы – к ним Аввакум прикладывался! Узнал, что на селе живут его родственники: Темные».
При решении вопроса о включении текста ПСПА в состав Собрания сочинений Ремизова учитывалось его создание на основе одного из излюбленных литературных методов писателя – работы «по материалу». В данном случае исходным «материалом» стал не фольклорный или древнерусский источник, а современный текст П. Паскаля. В сделанной переработке, «пересказе источника», присутствуют ярко выраженные черты стиля Ремизова. В текст инкорпорированы темы, индивидуально-значимые для творчества литератора конца 1920-х – 1930-х гг. (тема утверждения и защиты «теории русского лада», «отцом» которой Ремизов считал протопопа Аввакума; тема исчезновения старой дореволюционной Москвы с акцентировкой на печальную судьбу достопримечательностей тех мест, где прошли детство и юность писателя, и др.). В тексте иносказательно названы Ремизов и С. П. Ремизова-Довгелло. «Учитель музыки» – это ремизовское прозвание героя одноименного романа – воплощения alter ego автора. Упоминание о «забеглых русских „срезневской культуры“» – прозрачный намек на жену писателя, ученого-палеографа. О художественной специфике ПСПА как ремизовского «пересказа» см. подробнее: Грачева А. М. Собинные друзья протопопа Аввакума (А. Ремизов – П. Паскаль – В. Малышев – А. Панченко) // А. М. Панченко и русская культура. СПб., 2008. С. 357–361. Переработка снабжена послесловием, характерным для ремизовских текстов такого рода, разъясняющим ее цели и характер. В нем Ремизов отмечал: «Взял для просмотра рукопись и сковырнув два-три выражения на русский лад, затеял я переписать. А как стал переписывать <…> переписываю и вижу: пишу по-своему, а отстать не могу. А как еще раз набело взялся <…>, тут уж сами собой и вавилоны и заковырка <…> и прет и гонит. И получилось <…> мысли и факты я сохранил неприкосновенно буква-в-букву и все тени и оттенки, и все житейское <…> ничего не присочинил. Конечно, без „беллетристики“ не обошлось, а это и без указки всякому в явь и в слух, и за нее в ответе я» <Курсив ред.>. Дополнительным аргументом может служить оценка ПСПА, сделанная критиком, противником ремизовской «теории русского лада» М. А. Осоргиным: «Из статьи П. Паскаля, написанной „по образцу и слогом журнальных статей“, получилась статья А. Ремизова, как бы его рассказ со слов французского ученого, однако, этим ученым подписанный. Раз автор согласился на такой пересказ – о чем говорить! Рассказ очень, очень интересен. Ион может войти в собрание сочинений Ремизова, – но никогда – в собрание сочинений исследователя жития Аввакума <Курсивред.>. <…> Впечатление некоего обмана: вместо обстоятельной передовой статьи – лирическое стихотворение» (Осоргин М. Литературные размышления. 80. О переводах // ПН. 1939. 26 июня. № 6664. С. 2).