Но все еще держался –
последние слова – мытарев глас отходил от неутерпчева сердца,
душа жадала.
Уж на вьюжном поле в последний раз взвьюнилась вьюга и, припав белогрудая грудью к мерзлой земле, замерла.
Шел час рассвета.
И было тихо в поле.
И лишь в лысинах черное былье чуть зыблелось.
И воссияла заря-день.
И все бесы, дхнув, канули за адовы горы в свои преисподние бездны,
в глубины бездонные,
в кипучу смолу
в палючий жар – горячину.
И вышел Олоний из церкви безукорен и верен.
Сиял, как заря, и светлел, как день, над главой его круг злат.
И благословил его поп Сысой за крепость и победу на новую жизнь – на дела добра и милосердия.
Царь Аггей*
От моря и до моря, от рек и до конца вселенной было его царство и много народа жили под его волей.
Стоял царь за обедней и слышит, дьякон читает:
«Богатые обнищают, а нищие обогатятся».
В первый раз царь услышал и поражен был: «богатые обнищают, а нищие обогатятся».
– Ложь! – крикнул царь, – я царь – я обнищаю?
И в гневе поднялся к аналою и вырвал лист из евангелия с неправыми словами.
Большое было смятение в церкви, но никто не посмел поднять голоса – царю как перечить?
Царь Аггей в тот день особенно был в духе – на душе ему было весело и он все повторял, смеясь:
– Я, царь Аггей, – обнищаю!
И окружавшие его прихвостни, подхалимя, поддакивали.
А те, кто знал неправду царскую, и хотели бы сказать, да как царю скажешь? – страшна немилость.
По обеде затеяли охоту.
И было царю весело в поле. Сердце его насыщалось гордостью.
– Я, царь Аггей, – смеялся царь, – обнищаю!
Необыкновенной красоты бежал олень полем. – И все помчались за ним. – А олень, как на крыльях, – никак не догонишь.
– Стойте, – крикнул царь, – я один его поймаю!
И поскакал один за оленем.
Вот-вот догонит —— На пути речка – олень в воду. Царь
с коня, привязал коня, скинул с себя одежду и сам в воду, да вплавь – за оленем –
– Вот-вот догонит.
———
А когда плыл царь за оленем, ангел принял образ царя Аггея и в одежде его царской на его царском коне вернулся к свите.
– Олень пропал! Поедемте домой!
И весело промчались охотники лесом.
Аггей переплыл реку – оленя нет: пропал олень! Постоял Аггей на берегу, послушал. Нет, пропал олень.
Вот досада!
И поплыл назад. А как выплыл, хвать, – ни одежды, ни коня!
Вот беда-то!
Стал кликать, – не отзываются. – Что за напасть! – И пошел. Прошел немного, опять покликал, – нет никого! –
Вот горе-то.
А уж ночь. Хоть в лесу ночуй. Кое-как стал пробираться. Иззяб, истосковался весь.
А уж как солнышка-то ждал!
Со светом выбрался Аггей из леса – слава Богу, пастухи!
– Пастухи, вы не видали моего коня и одежды?
– А ты кто такой? – недоверчиво глядели пастухи: еще бы, из лесу голыш!
– Я ваш царь Аггей.
– Давеча царь со свитой с охоты проехал, – сказал старый пастух.
– Я царь Аггей! – нетерпеливо воскликнул Аггей.
Пастухи повскакали.
– Негодяй! – да кнутом его.
Пустился от них Аггей, –
в первый раз застонал от обиды и боли!
Едва дух переводит. Пастухи вернулись к стаду. А он избитый поплелся по дороге.
Едут купцы:
– Ты чего нагишом?
А Аггей сказать о себе уж боится: опять поколотят.
– Разбойники… ограбили! – и голосу своего не узнал Аггей:
сколько унижения и жалобы!
Сжалились купцы, – а и вправду, вышел грех, не врет! – кинули с возу тряпья.
А уж как рад-то он был и грязному тряпью, –
ой, не хорошо у нас в жестоком мире! –
В первый раз так обрадовался, и не знает, как и благодарить купцов.
———
Голодранцем день шел Аггей, еле жив.
Поздним вечером вошел он в свой Фелуан город.
Там постучит – не пускают, тут попросится – гонят. Боятся: «пусти такого, еще стащит». И одна нашлась добрая душа, какой-то забулдыга пьющий музыкант: «если и вор, украсть-то у него нечего, а видно несчастный!» – принял его, накормил.
Никогда так Аггей не ел вкусно – «советский суп» с воблой показался ему объеденьем. Присел он к печке, обогрелся, –
– ой, не хорошо у нас в жестоком мире! – отдышался, все молчком, боится слова сказать, а тут отошел.
– А кто у вас теперь царь? – робко спросил музыканта.
– Вот чудак! Или ты не нашей земли? Царь у нас Аггей Аггеич.
– А давно царствует царь Аггей?
– Тридцать лет.
Ничего не понимает Аггей: ведь он же царь Аггей, он царствовал тридцать лет!