Глядь —— а в лодке икона:
девица с крестом в руке и так смотрит, как живая, жалостно –
«Дедушка, мол, Иван, потерпи еще!»
Взял старик икону да скорее с иконой в избу.
– Вот кого я, старуха, перевез-то!
Обрадовалась старуха:
– Ну, старик, это наше счастье, молись Богу!
И поставили икону в красный угол на божницу, засветили перед ней лампадку – от огонька она еще живее, как живая смотрит.
И ожили старики: теперь им пойдет удача.
– Слушай, старик, помяни мое слово, мы разбогатеем, только не надо из рук упускать!
———
А она взяла да и ушла – через трое суток ушла от стариков.
Есть на деревне у берега плошадка – она туда и ушла на муравку:
на муравке-то, значит, ей там лучше, на миру, на народе!
Сорок дней прошло, сорок ночей, лежит старик, не спится ему, все раздумывает:
«и почему одни и не ищут счастья, а им все дается, а другие, сколько ни стараются, а из-под рук, все мимо, и как рыба – и дается, и не удержишь!»
И слышит дед, ровно с реки, как тогда, кличет:
«Дедушка Иван, перевези мой камушек!»
Поднялся старик да на реку в лодку – и прямо к тому самому месту, откуда тогда икону перевез – «прекрасную девицу».
«Я, дедушка, камушек!» – услышал старик.
Стукнуло в лодку, закатилось в нос – и лодка потяжелела.
«Ну, дедушка, пихайся, вези меня домой!»
Старик отпихнул лодку, и поехали, и чем дальше, тем труднее, едва добрался.
«Дедушка, вынеси меня на муравку!» – камушек-то просит.
Пошарил старик в лодке, поймал камень – каменный крест – а поднять-то и не может!
Так и пошел домой с пустыми руками.
– Надо всем миром! – сказала старуха.
И до утра просидели старики, не спалось им в ту ночь, все о камушке разговаривали: какой он, этот камушек – каменный крест – каменный или серебряный?
– Дедушка, вынеси меня на муравку! – повторял дед, как сказал ему мудреный этот камушек.
У всякого есть свой камушек – свое им вспомнилось, свое тяжелое и горькое – беда, свое невыносное – доля, и как вот, слава Богу, до старости лет дожили и уж пора «домой!»
Наутро пошел старик народ собирать.
Рассказал старик о камушке.
– Надо всем миром!
И откликнулись: всем народом пошли к речке – всем миром подняли камень и на мураву снесли, на берег.
Там и поставили –
А на камне написано:
«Великая мученица».
И как поставили этот каменный крест, из-под камушка-то ключик и побежал – студеная вода! – и в самую засуху бежит, не высыхает, айв зиму не мерзнет:
«Ради крестного камушка великомученицы!»
Венец*
В Святой вечер шел Христос и с Ним апостол Петр – нищим странником шел Христос с верным апостолом по земле.
Огустевал морозный вечерний свет. Ночное зарево от печей и труб, как заря вечерняя, разливалась над белой – от берегового угля, нефти, кокса еще белее! – снежной Невой.
Шел Христос с апостолом Петром по изгудованному призывными гудками тракту.
И услышал апостол Петр: из дому пение на улицу.
Приостановился –
там в окнах свечи поблескивали унывно, как пение.
И вот в унывное пробил быстрый ключ – вознеслась рождественская песнь:
Обернулся Петр: хотел Христа позвать войти вместе в дом – а Христа и нет.
– Господи, где же Ты?
А Христос – вон уж где! –
мимо дома прошел Христос – слышал божественное пение, не слышать не мог – и прошел.
Петр вдогон.
С песней нагнал Петр Христа.
И опять они шли, два странника, по земле.
По дороге им попался другой дом:
там шумно песня, и слышно – на голос подняли песню,
там смех и огоньки.
– Под такой большой праздник бесстыжие пляшут!
И Петр ускорил шаги.
И было ему на горькую раздуму за весь народ:
«пропасть и беды пойдут, постигнет Божий гнев!»
И шел так, уныл и печален – жалкий слепой плач омрачал его душу. Вдруг спохватился –
а Христа нет.
– Господи, где же Ты?
а Христос – там!
«или входил Он в тот дом и вот вышел?»
Христос там – у того дома:
и в ночи свет – светит, как свет, венец на Его голове.
Хотел Петр назад, но Христос сам шел к нему.
И воззвал Петр ко Христу:
– Я всюду пойду за Тобой, Господи! Открой мне: там Тебя величали, там Тебе молились, и Ты мимо прошел, а тут – забыли Твой праздник, песни поют, и Ты вошел к ним?
– О, Петр, мой верный апостол, те молением меня молили и клятвами заклинали и мой свет осиял их сердце – я всегда с ними! А у этих – сердце их чисто, и я вошел к ним в дом. И вот венец: сплетен из слов и песен – неувядаем, виден всем.