не попадалось новичков. Безлюдье.
Какие-то два чёрта без спины
– с оголенными раздувающимися синими легкими –
дурачась, стегали друг дружку крапивой по живым местам.
И опять неко́шные: бес да бесиха.
Больше никого.
————
Странно! У Яблони, где толпами
сходятся души и всегда стоит шум, было тихо.
Три несчастные заморыша,
подперев кулаками скулы, на корточках,
наболевшими глазами – с лиловыми подтеками от мытарских щипков,
застывши смотрели
в ползучий отворотный корень яблони, уходящий –
в бушующую реку-окиан.
Да сухопарая
– не попавшая ни в ад, ни в рай –
зевала равнодушная душа
уставшим зевать квелым ртом.
Склоненная пречистым ликом
над «Книгой Живых и Мертвых»,
опочивала Богородица.
А об руку –
окунув натрудившиеся ноги в «источник забвения»,
спал святой апостол Петр
блаженным сном
крепко.
Свесившиеся на боку на золотой цепочке
райские ключи сияли бесподобным светом –
глазам больно.
Ни ангела, ни архангела,
ни херувима, ни серафима,
ни единого Божьего вестника –
Купаться пошли бесплотные,
отдыхали ли в благоухании,
или разом все улетели к широколистной вербе
на вербное перепутье –
задержать чтобы там из мытарств странников –
не беспокоить Богородицу?
Походил Иуда по жемчужной дорожке
вокруг Богородицы,
заглянул в раскрытую Книгу.
Хотел дерзновенный от Источника умыться –
да свернулась под его рукой –
не поддалась голубая вода! –
очернила кончики пальцев.
Отошел ни с чем.
Повзирал на Яблоню ——
сшиб себе яблоко:
покатилось ябло-
ко
к
но-
гам Петра.
Полез доставать:
ухватил наливное райское – не удержался зломудренный! –
Заодно и Ключи ухватил.
С золотыми райскими ключами
Иуде всюду дорога:
всякий его за Петра примет.
Легко прошел Иуда васильковый путь
– подшвыривал яблоко, подхватывал другой рукой –
гремел ключами.
Так добрался злонравный до райских врат.
———
И запели золотые ключи – пели райские: отворяли врата.
Дело сделано.
Забрал Иуда:
солнце,
месяц,
денницу,
престол Господен,
купель Христову,
райские цветы,
крест и миро.
Да с ношей в охапку прямо в ад –
в преисподнюю.
И наступила в раю такая тьма,
хоть глаз выколи, ничего не видать.
А в аду такой свет,
так светло, даже неловко.
Вылез из бездны бездн
геенский Зверь,
засел на Господен престол,
вывалил окаянные свои срамные вещи,
разложил богомерзкие по древу креста –
Из купели пищал паршивый бесенок:
тужился как можно больше нагадить –
Плясали черти в венках из райских цветов,
умащались миром,
покатывались горохом от хохота.
Щелкали черти райские орехи –
заводили, богохульные, свои вражьи песни.
Плясали с ними грешники – лакомы, лжецы,
завистники, гневные, чревобесные,
ябедники, сребролюбцы, обидчивые,
лицемеры, тати, разбойники,
душегубцы, богоотступники, гордые, немилостивые,
клеветники, судии неправедные, цари нечестивые,
архиереи, дьяконы, начальники,
скотоложцы и скотоложницы,
рыболожцы и рыболожницы,
птицеложцы и птицеложницы,
и всякий женский пол, бесчинно
убеляющий лицо и оголяющий свои колена.
Плеща друг друга по ладоням,
плясали все семьдесят семь недугов
и все сорок болезней
с хворью,
хилью,
немочью
– павальные, падучие, трясучие –
резь,
грызь,
ломота́,
колотьё.
Плясали черти и грешники,
перевивались
с холерой, чумой, моровой язвой,
болячкой, нарывом, огне́виком,
мозолью, килой, опухолью,
и с вередом,
и с чирьями,
перевиваясь,
топали да подпрыгивали.
Сама Смерть
кувыркалась
долговязая.
Распалялся Зверь:
трещал крест под пудовыми
богомерзкими вещами:
здоровые, как кость,
распухали срамные вещи, вставая, мерзили.
И творилось бесование –
лихое дело.
×
Темь.
Ни зги.
В поле сива коня не увидишь.
Ночь на небесах.
Пробудилась Богородица.
Проснулся апостол Петр.
Не может Богородица ни Книгу чести, ни в Книгу записывать.
Нет у апостола райских ключей.
Плутают души – взывают потерянные.
Шалыми летают ангелы, натыкаются –
теряют перья пречистые,
разбивают свои серебря́ные венчики.
Лезут черти ——
забираются на Яблоню, обрывают золотые яблоки,