«Помяни мя, Господи,
егда приидеши во царствие Твое!»
Когда замерли последние человечьи шаги и воины, перебившие голени у распятых разбойников, покинули Голгофу, а мертвые, восставшие из гробов, разбрелись по улицам в ночь – гогот, гром, стук, скок, свар потрясли мир неистовством, и сад Аримафейский обратился в бездну бездн, ибо сам Сатанаил пребывал в нем. Демонской силой он отвел глаза человекам и всей подлунной – погрузил душу в бесовский сон: и темный вещий сон сковал вселенную видениями и соблазном.
—— вскинулись, взбросились бесы – совлекли со Христа плащаницу, разделили пречистое тело:
плоть – земле,
кровь – огню,
кости – камню,
дыхание – ветру,
глаза – цветам,
жилы – траве,
помыслы – облакам,
пот – росе,
слезы – соленому морю.
И, развеяв благовонные масти, растлили ——
Звучало, бучило злое море демонов,
кишели, тешились
ехидные, свирепые
– сила несметная из темных ям! –
шелудяки, поползни, боробрющи, горбоногие,
топча и лягая.
И вот в полночь с шумом открылось всё небо и воспылало над землей ярое солнце, какого никогда не бывало.
Выволокли демоны тело Христово из нового гроба и, убрав в дорогие царские одежды, вознесли на высочайшую гору на престол славы. И там, на вершине у подножия престола, стал Сатанаил и, указуя народам подлунной – всем бывшим и грядущим в веках – на труп в царской одежде, возвестил громом: «Се царь ваш!»
А с престола на метущиеся волны голов и простертые руки смотрели оловянные очи мертвеца. И в ярком свете – в этот внезапный ясный день – видно было: как распадались составы и под одеждой колебалось затхнувшее мясо. И вместо ответа на мольбы и вопли лебедями гоготала забродившая гниль раздувшейся утробы.
Отчаяние стягивало пространства,
и казалось: мера земле – четыре шага!
Из страны в страну – из земли в землю, выметывая раздолья, сквозь поля и луга, по городам, прорезая толпы всех времен и народов и царств, неслась колесница: оскаленный скелет в терновом венке: «Се царь ваш!»
И замглились светлые одежды народов,
смех перелился в плач,
падали люди, умирая друг с другом
и охватившись брат с братом,
и дитя умирало на коленях матери,
и мать, охватившись с дочерью.
От кряка и стенания погнулась земля,
расселись неплодные камни,
разверзлись великие пропасти,
и восплакалось море, и реки,
и вся глубина, и преисподняя.
Тогда высоко, в удольном месте, над ярым солнцем в ярких лучах последним обетованием возник на небеси крест, и на кресте пригвожден истерзанный Спаситель. Восседая на крыльях ветряных, Сатанаил дунул в крест «Се царь ваш!» – и крест обратился в прах.
И не оставалось вольного воздуху,
иссякли источники,
деревья от смрада сбросили листья,
солнце померкло,
и злоба извела земную кору.
Так две ночи безумствовал Сатанаил, вселяясь на сердца – на тайные, зажигая мятеж, отравляя сердца отчаянием.
Жестокий сумрак безлунный безмолвием облек город; мертвые бродили по дворам, стучались в двери, и, как в дни мора, люди не смели выходить из домов, а на безлюдных улицах являлись всадники: лица их не было видно, и кони их не были видны, лишь мелькали копыта коней.
А по чумному безлюдью с пустынной Голгофы От Креста разносился по миру плач Богородицы –
звезда надзвездная!
И до рассвета третьего дня, как встать заре и взойти воскресшему солнцу, на Палач-горе голгофской,
поклонив ко кресту голову, не отходила от креста
неумолимая
смерть
–
– жизнь вечная –
дар на спасение.
Ангел-мститель*
Среди поля на Голгофе пригвожден к кресту
– на кресте руки простер, окровавил персты –
на честном кресте посреди земли висел Христос,
совоздвизая четвероконечный мир
– создание своих божественных рук –
в высоту,
в широту,
в долготу,
в глубину.
Ангелы сходили и восходили с небес,
собирались в един собор,
силы небесные кланялись вольным страстям Его.
– Слава долготерпению Твоему, Господи! –
Силы небесные – все девять чинов:
ангелы,
архангелы,
начала,
власти,
силы,
господствия,
престолы,
херувимы,
серафимы,
от неба небес – престола славы – лествицей с
ходя и восходя,
предстояли Ему.
И мертвые, восстав из гробов,
с мертвенного ложа притекали к кресту,
кланялись спасительным страстям Его.