— Чудный ангел!
И он с восторгом внимал ей.
Она продолжала:
— Не правда ли, мой отец — самый лучший из людей? И как должны быть дурны те, которые не любят его? Он и оставил-то нас одних только потому, что знал, что тебе необходимо утешение.
— Не говори так, Анжела, не напоминай мне, что мой брат подвергается опасности, которую я подозреваю и которую я предчувствую, хотя и не знаю, в чем она заключается. Дай мне смотреть только на тебя, читать в твоих глазах надежду на наше будущее счастье. Может быть, мне удастся хотя бы на минуту забыть волнующее меня опасение. О! Теперь я люблю в первый раз и люблю всем сердцем!
— А я в первый и в последний раз, — прошептала юная дочь Изгнанника, приложив обе руки к сердцу. — Я хотела бы всегда жить так с тобою, видеть тебя!
Упоение их было чисто и целомудренно. Ни одна преступная мысль не приходила на ум этому Дон-Жуану, пресыщенному гуляке Версаля. Заслышав быстрые шаги и полагая, что это вернулся Изгнанник, граф приблизился к Анжеле и, целуя ее в лоб, сказал взволнованным голосом.
— Анжела, с этого момента мы с тобою жених и невеста. Ты точно так же принадлежишь мне, как и я тебе. Отныне никакая человеческая власть не сможет разъединить нас. Как только вернется твой отец, я попрошу у него твоей руки.
Из груди дочери Изгнанника вырвался безумный крик радости, а затем, вспыхнув, как зарево, с лицом, залитым слезами, она бросилась в комнату, смежную с общею залой. Встревоженный капитан сделал движение, как бы желая последовать за нею; в эту минуту кто-то постучался в дверь снаружи. Граф остановился и, бросив последний взгляд в ту сторону, куда удалилась молодая девушка, сказал:
— Войдите.
Дверь отворилась Два человека появились на пороге. Первый был канадский охотник, второй — краснокожий. Истрепавшаяся, запачканная грязью и сильно изорванная одежда указывала на то, что они сделали длинный путь.
— Какая бы причина ни привела вас сюда, — сказал капитан, — я приветствую вас, как желанных гостей. Если вы устали — садитесь отдохнуть, если вы голодны — на этом столе стоит пища. Если вы хотите пить — вот вода. Садитесь, пейте и кушайте.
Канадский охотник наклонил голову в знак благодарности и сделал несколько шагов вперед.
— Мы устали, — отвечал он мрачным голосом, — но для нас еще не пробил час отдыха. Как бы ни велики были наши голод и жажда, мы поклялись не отдыхать и не пить и не есть до тех пор, пока не исполним обязательства, взятого нами на себя.
— Делайте, как хотите, вы — полные хозяева в этом доме. Я не имею права противоречить вам в чем-либо: если вы не желаете разговаривать, я не стану вас ни о чем спрашивать.
— Наоборот, спрашивайте, милостивый государь, и мы будем отвечать вам, потому что, именно вас-то мы и ищем.
— Меня? — проговорил граф с удивлением.
— Да, именно вас.
— Вы меня не знаете?
— Может быть, милостивый государь. Но, повторяю вам еще раз, мы ищем вас. У нас есть дело только к вам одному.
— Как все это странно, — прошептал капитан. — Кто же вы такие, и почему вы так уверенно говорите со мною о вашем деле?
— Я имею честь говорить с графом Луи Кулон де Виллье, не правда ли? — спросил суровым голосом канадец, не отвечая на предложенный ему вопрос.
— Да. Я — граф Луи Кулон де Виллье, — отвечал молодой человек, — но раз вы так хорошо знаете меня, я тоже должен знать, кто вы такие?
— Если вы этого желаете, капитан.
— Я вас слушаю, сударь, — сказал нетерпеливо офицер.
— Я — Пьер Жан-Батист Бержэ, — отвечал охотник. — Это — Тонкий Слух, вождь гуронов волков. Мы оба сопровождали графа де Жюмонвиля.
— Моего брата! — вскричал молодой человек.
— Да, господин граф, вашего брата, — подтвердил охотник, печально опустив голову.
— Наконец-то, — продолжал весело граф, — я узнаю кое-что о моем брате! Я очень рад вас видеть! Рассказывайте же, я вас слушаю!
— То, что мы должны рассказать вам, вы должны выслушать не здесь.
— Где же в таком случае?
— Пойдемте с нами, капитан, и вы это узнаете на месте.
— Куда хотите вы меня вести?
— К вашему брату.
— Почему же не пришел он сам вместе с вами? Что могло задержать его?
— В настоящее время, я не могу ответить вам на это. Следуйте за мной.
— Конечно, я пойду с вами… Теперь я припоминаю, что уже не раз слышал о вас от брата, как о преданном друге.
— Преданном до смерти; да, капитан, — сказал глухим голосом канадец.
Молодой человек задрожал.
— Вы пугаете меня, — произнес он. — Скажите мне лучше сразу! Я — мужчина, я вынесу! Мой брат ранен?
— Через несколько минут вы увидите его, капитан. Тогда вы узнаете все.
— Но я прошу у вас только одну минуту времени, чтобы проститься с хозяйкой дома.
— Прощайтесь, только поскорее.
— Я иду…
Но прежде, чем граф де Виллье успел окончить фразу, дверь комнаты, куда скрылась молодая девушка, полуоткрылась и тихий голос проговорил:
— Идите с этими людьми, мой возлюбленный Луи.
— Вы подождете меня?
— Да, и в ваше отсутствие я буду молиться за вас.
— Молодая девушка, — сказал медленно канадский охотник, — после молитвы за живых, не забудьте помолиться и об умерших.
— Об умерших? — вскричала она с ужасом.
— Да.
— Что это значит?! — спросил граф де Виллье, повернувшись к Бержэ, сказавшему эти слова.
Бержэ не отвечал.
Анжела избавила его от необходимости отвечать на вопрос офицера, повторив последнему:
— Идите! Идите!
— Хорошо, — сказал граф, — идем, друзья, я следую за вами. И, обернувшись ко все еще полуоткрытой двери, он крикнул молодой девушке:
— Благодарю тебя, Анжела, благодарю тебя, дорогая! До свидания, я скоро вернусь вместе с моим братом, который вскоре станет и твоим.
В ответ ему послышался вздох, и дверь затворилась.
Глава Х
ДВА БРАТА
Вскоре трое мужчин были уже далеко от хижины Изгнанника. В маленькой гавани, у самого берега, они нашли привязанную легкую пирогу.
— Вот наша дорога, — сказал охотник, указывая на реку.
— Не все ли это нам равно? — возразил на это капитан, — только бы поскорей добраться.
— Мы всегда приедем вовремя, — заметил Бержэ, отводя глаза в сторону.
— Вы уверены, что брат будет ждать нас?
— Да Он будет ждать.
— Через сколько времени мы приедем?
— Меньше, чем через час.
— Хорошо, едем.
Граф вскочил в пирогу. Канадец и краснокожий последовали за ним, схватили весла, и легкая пирога быстро поплыла по течению. Не прошло и двадцати минут, как она вошла уже в Аллегану, где течение было несравненно быстрее. Капитан сидел молча, скрестив руки на груди и опустив голову, — он глубоко задумался. Мало-помалу всего его охватило невыразимое чувство грусти; поведение сопровождавших его людей, казалось ему больше, чем странным; их упорное молчание, причины которого он не понимал, не могло сулить ему ничего хорошего.
Если его брат болен или ранен, почему бы не сказать ему об этом теперь же, вместо того, чтобы оставлять его в неведении, так как это не только не успокаивало его, а напротив, заставляло сильнее тревожиться. Два или три раза он пытался было заговаривать с ними об этом, но они только молча и печально покачивали головами, видимо, не желая отвечать.
Хотя Бержэ и сказал графу де Виллье, что меньше чем через час он увидит брата, но прошло гораздо больше времени, прежде чем пирога пристала к берегу.
За все это время офицер один только раз, не в силах далее сдержать вполне понятного волнения, обратился к ним с вопросом: как далеко они еще от того места, куда едут? Тонкий Слух промолчал и на этот раз. Зато Бержэ отвечал на его вопрос:
— Увы! Мы скоро приедем!
Этот ответ заставил вздрогнуть графа, и он почувствовал, как у него сжалось сердце.