Они видимо только что подрались (Пьер слышал эту драку издалека) с людьми Жюно, и подрались не одними руками, а оружием. У одного немца был разрублен лоб в кровь. И он хвастался тем, что его врагу еще хуже досталось. Он ругал и начальника обоза, и Наполеона, и, главное, Жюно, который награбил себе целый город и теперь мучает народ, заставляя караулить и давя других.
* № 267 (рук. № 96. T. IV, ч. 2, гл. XIV). 445
Как всегда бывает при смотрении на большое количество однообразно двигающихся людей, впечатление личностей, людей уничтожалось и заменялось общим впечатлением характера движения. Это испытывал теперь Пьер, глядя на двигавшихся французов. Он не видал людей отдельно, а видел движение их. И характер 446этого движения был такой однообразно-стремительный и поспешный, 447что Пьер так же, как и все те, которые дожидались, испытывал одно непреодолимое 448желание поскорее принять участие в этом движении. Все эти 449люди, лошади как будто гнались какой-то невидимой силой туда вперед по Калужской дороге, помимо их воли. Все они в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали в горло воронки из разных улиц с одним и тем [же] стремлением скорее пройти, все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться и не успокаивались до тех пор, пока не 450вступали в широкую Калужскую улицу.
* № 268 (рук. № 96. T. IV, ч. 2, гл. XIV). 451
Казалось, все эти люди испытывали теперь ввечеру, когда 452они остановились посереди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе радостной поспешности стремительного куда-то движения. Остановившись, все как будто поняли, что не всегда будет так весело идти и идти куда-то, что 453неизвестно еще, куда идут, и что на этом движеньи много будет тяжелого и трудного. Пьер 454несколько устал, был голоден 455и неприятное зрелище мертвеца, женщин 456и всего разорения, которое он видел, было у него перед глазами. 457
Воспоминание об оставленном солдате и слова капитана тоже неприятно подействовали на него. Но невольно вследствие того, что становилось трудно, он чувствовал себя особенно 458готовым и мужественным.
Поужинав похлебкой из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорив с новыми товарищами-офицерами — предметом разговора было то же самое, что поразило и Пьера: виденное разорение Москвы и перемена обращения конвойных — Пьер 459встал и пошел ходить между кострами пленных. Было уж совсем темно. Начинало свежеть, обещая к утру мороз. Яркие звезды высыпали на небе. Справа от дороги поднималось зарево полного месяца. Вблизи, вдалеке, 460сколько мог видеть глаз и слышать ухо, виднелись костры и слышался 461гул огромного лагеря.
Полный месяц 462поднялся выше, 463и 464красные огни костров стали бледнеть и как будто тухнуть. Как ни 465шумно было это огромное сборище людей, тишина ночи, несмотря на их шум, 466стояла над ними и поглощала их. Как ни странно было это сборище людей, как ни странно 467враждебны были эти люди между собой, тихая 468красота этой ночи поглощала их странность и злобу и любовно 469соединяла их.
Месяц взошел выше, серебром обливая далекие поля и леса, выступившие в его свете 470За далекими полями и лесами открывалась всё дальше и дальше светлая мгла.
— Благодарю тебя, господи, помилуй меня, 471— сказал себе Пьер, вернувшись к костру, лег и заснул. 472
* № 269 (рук. 96. T. IV, ч. 2, гл. XIV). 473
<Лиловая шавка, 474привыкшая к Пьеру во время его соседства с Каратаевым, 475радостно визжа, подбежала к Пьеру. 476Пьер приласкал ее 477и пошел за нею. 478У крайнего костра сидело и лежало человек 20 пленных, и между ними Пьер узнал Каратаева по его круглой фигуре и по звуку его добродушно веселого, спорого голоса. Каратаев, видимо, и не думал о своем прежнем товарище, ему было так же хорошо с новыми.
Между солдатами шел оживленный говор. 479
— А что ж <ты> говоришь, конина поганая. Она поганая, да она сладкая.
— Вишь, кобылятина полюбилась. Чистый француз, ребята... Хранцузам она гожается, потому — нехристи.
— Ведь что сделали, идолы — мишень из икон поставили. Стало черти. А как они, братец ты мой, на это скверны, что чистоты никакой. Ему всё одно... — слышались голоса.
— 480Стадо большая, соколик, и дурные и хорошие есть, — сказал голос Каратаева. — 481А вот говорили, что он соборы пожег. Все целы. Глянул я с мосту. Вся краса божья целехонька стоит, потому нельзя ему божьего дома разорить, так-то. 482А, Петр Кирилыч, что, как бахилочки мои служат? — спросил он, увидав Пьера.
— Ничего, хорошо. Вы как шли?
— Да тоже ничего. 483Петров-то ведь обманул их... (Это был убежавший солдат.)
— Да, да, — сказал Пьер. Сесть со всеми вместе ему не хотелось; а одинокие беседы его с Платоном теперь кончились. Он сказал еще несколько слов и, 484отойдя от костра, сел на траве>
* № 270 (рук. № 97. T. IV, ч. 2, гл. XIII, XIV). 485
Новая глава
Про пленных, видимо, было забыто при общих распоряжениях о выступлении и теперь, когда вспомнили о них в половине дня, им велено было как можно скорее догонять выступившие уж колонны и поступить в назначенное место. Конвойные торопили пленных, пленные сами радостно торопились: 486им предстояла большая радость движения и перемены места, которой они были лишены столько времени. Когда отворили двери всех балаганов, то пленные, как стадо баранов, давя друг друга, бросились к выходу с громким говором, заглушавшим крики конвойных солдат.
Когда все пленные вышли на поле, конвойные отделили пленных офицеров от солдат (Пьер, разлученный с Каратаевым, попал в число офицеров) и, строго подгоняя отстающих, быстро повели их вверх через поле....... к Калужской заставе.
Окруженный новыми лицами русских офицеров пленных, Пьер рассматривал их, прислушивался к их говору, сам разговаривал с ними и, проходя по незнакомым ему пожарищам, ни разу не подумал о том, что эти пожарища были Москва. Человек 50 офицеров пленных быстро и весело двигались с громким говором. Спереди шли французы солдаты, тоже весело болтавшие, сзади на расстоянии ста шагов шла большая толпа человек 300 солдат пленных, в числе которых был Каратаев. Пьер знал это, но в огромной толпе не видел своего друга. И без Каратаева Пьер чувствовал себя одиноким.
452
457
Солдаты и офицеры стояли все вместе. Солдаты пленные (все) таскали дрова для костров и готовили котлы. Пьер помогал им <и, столкнувшись с Каратаевым, подошел к его костру>. Каратаева он не встретил в этой большой толпе пленных, хотя шавка несколько раз подбегала к Пьеру. Поужинав похлебкой из ржаной муки с лошадиным мясом, Пьер <устроился у костра на ночь рядом с товарищем чиновником, бывшим с ним в балагане, и другими двумя незнакомыми офицерами. Офицеры говорили о разорении Москвы и бранили французов>, поговорив с товарищами, улегся на ночь у костра с пленными офицерами. Пьер разговорился с ними. Один старичок, с отросшей щетиной седой бороды на сморщенном подбородке, рассказывал Пьеру свою историю.
464
472
Увидав месяц, ждет тоски и напротив — успокоение.
Не понимает и не ищет понять, босые ноги. Каратаев, месяц.
Собака не знает, чья и как зовут, а хвост крючком.
479