— Никакого чувства юмора, — обратился Леон к своему соседу. — В сущности, нельзя же заставить всех смеяться? Почему вы хотели видеть Инглиша?
Человек провел языком по сухим губам.
— Послушайте, — с не присущей ему агрессивностью заговорил он, — вы не имеете права следить за мной. Мистер Инглиш и я связаны личным делом. Это не касается никого, и вас в том числе.
— Напротив, это меня касается. Я руковожу теперь агентством. Инглиша больше нет.
Человек удивленно смотрел на него.
— Я этого не знал, — пробормотал он, — но мне нечего вам сказать.
— А у меня есть, — возразил Леон, рассматривая кофе. — Теперь я хозяин. Так в чем дело?
— Значит, вы теперь будете получать деньги?
— Сколько раз я должен повторять вам это? — Леон начал терять терпение. — Вы хотите, чтобы я написал поэму и вы выучили ее наизусть?
— Но где же мистер Инглиш?
— Он отправился туда, где другой климат. Вы что, собираетесь водить меня за нос, хотите, чтобы я рассердился?
— Нет, конечно, — сдался он. — Я не знал, — он вынул из кармана грязный конверт и подвинул его по столу Леону. — Вот. Теперь мне нужно уходить.
— Сидите, — приказал Леон, взяв конверт с надписью: «От Джо Хенесси 10 долларов». — Это вы — Хенесси?
Человек кивнул головой.
Леон вскрыл конверт и вынул оттуда две купюры по пять долларов. Долго смотрел на Хенесси, наконец спросил:
— А к чему относятся эти деньги?
— Я не понимаю, разве что-то не так?
— Может быть. Почему вы мне их даете?
Лицо Хенесси покрылось потом.
— Верните мне деньги, — попросил он. — Я сразу понял, что вы фазан. Отдайте!
Леон придвинул к нему конверт.
— Не расстраивайтесь, мне не нужны они. Просто я хочу знать, почему вы принесли деньги. Судя по вашему виду, нельзя сказать, что вы можете позволить себе роскошь выбросить десять долларов.
— Нет, конечно, — с горечью проговорил Хенесси, — он смотрел на купюры, лежащие перед ним на столе, не трогая их. — Я не хочу ничего говорить, я вас не знаю. — Он встал.
— Осторожнее, — сказал ему Леон, показывая на свою карточку. — Вот кто я такой, старина, и я смогу вам помочь, если вы захотите.
— Коп, — напряженно произнес Хенесси, посмотрев на карточку. — Нет, спасибо, вы ничего не сможете сделать. Я ухожу.
— Не спешите, — Леон нагнулся к нему и продолжил: — Инглиш мертв. Он покончил с собой три дня назад. Вы не читаете газет?
Хенесси весь сжался, его кулаки сомкнулись, рот раскрылся.
— Я вам не верю!
— Ничего не могу поделать. Это было во всех газетах, — немного повернувшись, он увидел кипу газет на одном из столиков. — Может быть, в одной из них написано про это.
Он встал, перелистал газеты и, найдя то, что искал, принес одну из них Хенесси, потом сед на место.
Хенесси прочитал заметку, воздух со свистом вырвался из его груди. Горечь в его глазах исчезла, словно с затемненного окна сняли шторы.
— Итак, он действительно мертв, — вполголоса проговорил он. — Я никогда бы в это не поверил. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Он в самом деле умер. Теперь послушайте меня. Я провожу следствие. Вы можете мне помочь. Почему вы платили ему?
Хенесси немного поколебался и опустил голову.
— Это не может быть для вас интересным, мистер, — сказал он. — Чем меньше об этом говорить, тем лучше. Теперь мне нужно уйти.
— Одну минуту, — Леон был настойчив. — Вы хотите, чтобы я отвел вас в комиссариат? Вас могут назначить свидетелем. Вы сделаете лучше, если поговорите со мной. Инглиш убит.
Хенесси снова позеленел.
— Тут написано, что это самоубийство, — ткнул он пальцем в газету.
— Не имеет значения, что они пишут. Я вам говорю, что это было убийство. Почему вы давали ему деньги?
— Он шантажировал меня. Вот уже одиннадцать месяцев как я плачу ему, и если бы он не умер, я продолжал бы так и дальше.
— Что он знал о вас?
Хенесси снова поколебался, прежде чем ответить.
— То, что я сделал несколько лет тому назад. Нечто серьезное. Он грозил сообщить об этом моей жене.
— Людей, вторые посещали Инглиша, он тоже заставлял хотеть»?
— Предполагаю, что да. Я никогда ни с кем не говорил, но всегда, приходя, встречался с одними и теми же людьми. К тому же я не совсем понимаю, что другое мог делать этот подонок.
— А есть кто-нибудь, кого вы знаете?
— Да, есть женщина, которая живет на моей улице. Я видел, как она выходила от Инглиша.
— Ее имя и адрес.
— Я не знаю, нужно ли вам это говорить. Я не хочу причинять ей неприятности.
— Успокойтесь, я просто хочу проверить вашу историю. Нужно, чтобы вы мне ее назвали, Хенесси. Вы зашли слишком далеко, чтобы останавливаться.
— Я ничего не понимаю, — слабо протестовал Хенесси. — Я больше ничего вам не скажу.
— Вы так думаете? — спокойно спросил Леон. — Инглиш был убит. У вас был отличный повод для убийства. Вы будете говорить или мне или полиции. Выбирайте.
Хенесси вытер свое вспотевшее лицо.
— Ее зовут Мей Митчел. Она живет на Истерн-стрит, 23-А.
— Вот это уже лучше. А как Инглиш наладил отношения с вами?
— Какой-то парень зашел в мою лавку и сказал, что знает кое-что обо мне. И если я не буду платить ему десять долларов в неделю, он расскажет об этом моей жене. Он сказал, чтобы я приносил деньги каждый вторник в агентство «Молния», что я и делал.
— Это был не Инглиш?
Хенесси покачал головой.
— Нет, но Инглиш принимал фрик. Другой был его помощник. Вероятно, Инглиш был хозяином.
— А на кого был похож другой?
— Высокий, отвратительного вида. У него ужасный шрам, идущий от правого уха до рта. Будто когда-то его полоснули бритвой. Левый глаз у него косит. Верзила, с таким не поспоришь.
— Дайте мне ваш адрес, — сказал Леон. — Может быть, мне понадобится снова повидать вас.
— Я живу на Истерн-стрит, 27.
— Отлично, старина, теперь вам больше не о чем беспокоиться. Инглиш мертв. Идите домой и позабудьте эту историю.
— Значит, мне не надо платить?
Леон протянул руку и похлопал его по плечу.
— Нет. Если этот верзила снова придет, позовите меня. Я займусь этим и сделаю так, чтобы вы ничего не боялись. Я вам это обещаю.
Хенесси медленно встал. Он помолодел лет на десять.
— Вы даже не можете себе представить, что это означает для меня, — голос его дрожал. — Эти десять долларов меня разоряли. Мы даже не могли пойти с женою в кино, мне приходилось выдумывать разные истории, объясняя, почему наши дела идут плохо.
— Ну вот, теперь все позади, — успокоил его Леон. — Я здесь для того, чтобы помочь вам, если вы будете нуждаться в помощи и послушаетесь меня. Не обещаю, но попытаюсь сделать все возможное, чтобы эти деньги вернулись к вам. Десять долларов в неделю в течение одиннадцати месяцев? Так?
Хенесси не верил своим ушам.
— Точно так, — хриплым голосом подтвердил он.
— Что ж, посмотрю, что можно сделать, — сказал Леон.
Он встал, подошел к прилавку и уплатил за оба кофе.
— Вы же не выпили, — заметила девица, принимая доллар.
— У меня страшная язва, — ответил Леон, приподняв шляпу; — Но спасибо за стул, я вернусь сюда, когда устану.
Они вышли на улицу.
Человек, который сидел рядом со столиком Хенесси и прятался за газету, опустил ее и смотрел Леону в спину. Он не переставал размеренно жевать резинку. Затем положил газету и направился к стойке, чтобы расплатиться.
Пораженная его шикарным видом — коричневым костюмом и засунутым за манжет платочком, девица заулыбалась.
Он поднял на нее взор, и улыбка девицы сразу же погасла. Она никогда не видела подобных глаз. Цвета амбры, со зрачками, напоминающими булавочные головки, с белками цвета синего фарфора, они были одновременно пронзительны и пусты, словно глаза куклы. И она почувствовала, как по ее спине пробежала дрожь.
Он получил сдачу, повернулся на каблуках и шагнул к выходу.
На пороге он задержался, наблюдая, как Леон и Хенесси идут вместе, о чем-то переговариваясь. Потом быстро пересек улицу и сел в старый «паккард», стоявший у тротуара. Он включил мотор, однако не двинулся с места.