Кроме кражи казенных денег Курбатов доносил царю о другом печальном явлении. Мы видели, что одним из первых распоряжений Петра было освобождение городских жителей от воеводских притеснений, им дано было самоуправление; но как же они этим воспользовались? «Через московскую ратушу ведомо великому государю учинилось, что едва не во всех городах в окладных тяглых и в случающихся неокладных и на мирские расходы поборах налагают пожиточные, пользуя себя, на убогих (без всякого скудости их торговых промыслов рассмотрения) платежи тяжки; в иных же городах предлагают они пожиточные в новое убогим же тягчайшее уравнение, именно, оставя имущество пожитков, равняют в ровные с собою подати числом дворовым. И чтоб оные поборы и всякие подати были сбираны по древнему, с расположением каждого в пожитках имущества, обычаю, многое в городах земским бурмистрам от убогих было прошение; но они, ведая о себе, что и сами они из числа первостатейных же, указу им не чинили, иным же производили в тюрьмах задержанием и чрез иные наказания озлобления, от которых обид многие из числа убогих вышли в стороны городов». Для отстранения этих злоупотреблений царь велел «выбирать по общему же с малопожиточными согласию, особливых из первой и из последних статей, сколько человек где прилично, которые б брали у сборщиков и расходчиков всяким поборам и расходам всякие письменные ведомости помесячно и по тем ведомостям сборы и расходы считали самою истинною правдою».
Кроме злоупотреблений Курбатов жаловался и на нерадение выборных бурмистров: «Которые при мне и бургомистры есть, ей, малое от них имею помоществование, понеже видя они мое усердие, что я многое усмотрел не точию за иными, но и за ними, мало за сие мя любят, и лучший Панкратьев однажды или дважды в неделю побывает в ратуше, а в банкетах по вся дни; а я, бедный, ей, ей, государь, едва не всем управляю своею головою».
Жалуясь на бурмистров, Курбатов жаловался на губернаторов, которые не присылали в московскую ратушу денег, собранных в ратушах других городов: «В ратуше, государь, собрано моим усердием из доходов прошедших лет денег тысяч со сто рублей. Из губерний ратушских сборов прошедших лет в ратуше в присылке самое малое число, тако же и бурмистров к отчету: да повелит ваше величество повторить о том именными указами. Премногие тысячи доимочных денег довлеет быть в сборе, в том числе с двух городов точию, с Астрахани и с Казани, со 150000 рублев. Ничего Петр Матвеевич Апраксин не присылает, а сказывал сам, что у него в Астрахани тех денег есть в сборе тысяч с 70, а в ратушу прислано от него в три года только 10000 рублев».
Знаменитый прибылыцик по-прежнему не ограничивался одними финансами: еще в 1704 году он послал Меншикову статьи о умножении пехотных и конных войск и о поселении пехотных в городах; а в 1705 году писал самому государю: «Доносил я вашему величеству в прошедших летах неоднократно, дабы из москвич и городовых дворян учинить полки драгунские, понеже нестройный их бой не точию шведам, но и татарам не зело страшен. А ныне еще в остатках тех москвич слишком 4000, и ежели при них хотя по одному драгуну учинить из людей их, то будет полков тысячных осмь, а иные возьмут за собою двух и трех человек военных, и служить будут без жалованья, как и ныне, аще и не строем, однако служат едва иные не повсягодно; а многие из них прикрываются, всяко измаляясь, чрез посылки, которое их прикровение истинно всячески надлежит отсечь; ясное неусмотрение, что во многих городах едва не по десяти человек живут ради дел, которые дела мочно все управить одному воеводе; а буде и послать для самых нужд в помощь воеводе, то бы, конечно, из отставных или из дьяков и подьячих, а не из служилых, от которых посыльных дворян превеликое чинится народу разорение, как я уведомился о Вятке, что из их милостей брали с народу рублев тысячи до полторы; их милостей великочестных многих есть дети, братья, а иные и сами могут, но не служат, в пример же сын Алексея Петровича Салтыкова или сын Тихона Никитича (Стрешнева) и прочих». Таким образом, прибыльщик продолжал задевать сильных людей; продолжалась у него и ссора с князем Федором Юрьевичем Ромодановским. Пресбургский король избил ратушского подьячего без розыска в самую великую пятницу, «забыв величество дня». Курбатов послал жалобу царю, причем отозвался очень нелестно об умственных способностях страшного короля: «Видя такую злобу. я сам ослабеваю в моем усердии: понеже аще и скудный в своих рассудках человек, но великомочный в своем правлении, учинит что хочет. Умилосердись, государь, заступись за нас; кому было надлежало нас любить, понеже значится правосуден (мнением разве), тот паче всех ненавидит. Не вели ему ни в каких делах людей ратушных ведать. Ей, ей, государь, многое творит по пристрастию».