— Я ничего лучшего и не прошу, — отвечала она с плохо скрываемой радостью. — Давайте же скорее лист и палочку, я напишу записку.
Педросо срезал своим скальпировальным ножом лист ликвидамбра и подал его Сакраменте. Девушка стала писать, а бандиты, нависнув над ее плечом, внимательно смотрели, что она пишет.
Внезапно прозвучали два выстрела, и бандиты рухнули на землю, корчась в предсмертных судорогах.
Глава XX
ПО СЛЕДАМ
Солнце еще не вышло из-за горизонта, когда Луи Морэн, стряхнув оцепенение, сковавшее его тело, поднялся со своего жесткого ложа и принялся будить пеонов и охотников, которым затем велел готовиться в путь.
Лесной бродяга за время своих продолжительных странствий прекрасно изучил пустыню и знал, насколько важно соблюдать мельчайшие предосторожности, ибо только так можно до известной степени обезопасить себя во время путешествия по бескрайним саваннам.
Вскоре лагерь пришел в движение, пеоны задавали корм лошадям и мулам, водили их на водопой к реке, готовили завтрак, навьючивали мулов и запрягали фургоны.
Когда дон Луис лично убедился, что все в порядке, он разбудил дона Мигуэля и попросил его известить дядю и кузин, что все готово к отъезду.
Вдруг из палатки донесся тревожный крик, и вслед за тем выбежала дона Жезюсита в слезах, ломая в отчаянии руки.
Дон Гутьерре, дон Мигуэль и француз поспешили к ней.
— Что случилось? Ради самого Неба! — вопрошали они все разом.
— Моя сестра! Где моя сестра? Где Сакрамента9 — растерянно проговорила, наконец, дона Жезюсита.
— Сакрамента? — тревожно спросили мужчины.
— Да, — продолжала девушка. — Где Сакрамента? Где моя сестра? Что с ней случилось?..
— Да разве она не спала вместе с вами в палатке? — спросил Луи.
— Нет!.. Моя сестра или умерла, или похищена!.. — отвечала она, разражаясь рыданиями.
— О! Это невозможно! — вскричал дон Гутьерре, бросаясь в палатку.
— Боже мой! Какая еще беда обрушилась на нас! — прошептал дон Мигуэль дрожащим голосом.
— Боже мой! Боже мой! — продолжала причитать дона Жезюсита. — Моя сестра, моя бедная сестра!
— Моя дочь! Кто вернет мне мою дочь! — вторил ей дон Гутьерре в полном отчаянии.
Луи Морэн, один только сохранявший внешнее спокойствие и молча стоявший, задумчиво опустив голову, сделал несколько шагов вперед и, положив руку на плечо дона Гутьерре, сказал:
— Мужайтесь, бедный отец. Бог сжалится над вами… Ваше дитя будет найдено и возвращено вам, клянусь честью!
Дон Гутьерре медленно повернулся к охотнику и, глядя на его спокойное лицо, крепко пожал протянутую Луи руку.
— Вы храбрый человек. Если моя дочь и может быть еще спасена, то только вы один способны совершить это чудо, я надеюсь на вас, как на Бога!
— Не богохульствуйте, дон Гутьерре. Готовьтесь сниматься с лагеря, нам пора уезжать отсюда.
— А моя дочь! Моя несчастная дочь!
— Предоставьте мне действовать по своему разумению. Молитесь Богу и надейтесь на Его милость и справедливость!
Дон Гутьерре молча наклонил голову и удалился, поддерживая обезумевшую от горя дону Жезюситу.
Луи остался один с доном Мигуэлем.
— Каким образом могла быть похищена из лагеря Сакрамента? — спросил дон Мигуэль. — Я даже представить себе не могу.
Дон Луис иронично улыбнулся, пристально глядя на молодого человека:
— Она вовсе и не была похищена.
— Вы говорите, она не была похищена? — удивился дон Мигуэль.
— Но если это так, то, значит, она ушла сама, по собственной воле… Ночью… Одна… Нет, мой милый друг, это совершенно невозможно!..
— А, между тем, это именно так, — продолжал француз, слегка пожимая плечами. — Разве вы забыли, что произошло ночью, когда мы сидели у сторожевого огня?.. Помните, как дона Сакрамента внезапно появилась среди нас и сказала, что готова отправиться в лагерь Красных Бизонов просить у них помощи?
— Ну, и что же?.. Ведь кузина, в конце концов, отказалась от своего замысла и ушла в палатку.
— Она ушла в палатку, это верно, но отнюдь не отказалась от своего намерения. Она тогда же решила во что бы то ни стало осуществить свой план и ушла в палатку, чтобы дождаться, пока мы уснем.