И по башням, и по воротам повеле царь Шихалей московской силе стати со всеоружеством своим, сами же поидоша в полаты царевы. Исходит мурза Теврюг Юнгич и спрашивает о цареве здравии. Воеводы же поведаша, яко «Здрав есть государь наш, грозный и силный царь Иван Васильевич, и царствует в радости велицей». И принесоша ему порфиру от царя и венец, и возложиша на главу ему, и поклонишася ему. Он же противу им поклонися, рече: «Многа лета государю царю Ивану Васильевичу и з градом сим, и со всею Златою Ордою. И аз после любезнейшия своея дщери Марии Теврюговны выду из града сего вон, за реку за Яик, и тамо себе жилище починю[47] до смерти своея, и улус починю на оной стране реки Яика».
Внидоша же послании в полаты Теврюговы и узреша дщерь его, великую государыню Марию Теврюговну, седящу на престоле превознесенне злате, и сама златотканными одеждами оболчена, и от драгих камени светится вся полата, от красоты ея. И, падше, поклонишася ей вси послании от царя Иоанна Васильевича и даша ей венец и перстень царев злат. Она же, восстав со престола своего и облобызав венец и перстень, и паки сяде на престоле своем. Брат же ея Мастрюк стоя подле ея на правой стране, мати же ея подле ея седяше, на ином престоле. И рекоша послании: «Госпоже царице! Время сотворити повеленное нам». Она же повеле им пребыти до заутрия и угостити любезно, и всех их выслать ис полаты своея.
И призва к себе Шихалея, повеле ему устроити три корабля. И вся сокровища драгия в ковчегах[48] и ларцах, и сундуках повеле в них ис полат своих износити. И наполниша два корабля златом и сребром, и камением драгим, и ризами многоценными, и одеянии драгими, и завесами заморскими, третий же корабль — всяких питей заморских и запасов, и рыб всяких, и икор, и хлеба, и мяс, и просто рещи — всего на путное шествие настави. Воинству же московскому — всякому человеку на себя запасу повеле брати, елико сила может.
И призва к себе воевод московских, отдаст им град весь Астракань и з жителми его. Отцу же своему рече: «Батюшко мой Теврюг Юнгич! После меня и часу не живи во граде сем, поедь аможе хочеши. Мене же, любезнейшую свою дщерь, прости». И охапися[49] с ним, и плакася на мног час, таже с материю своею, последнее целование восприем, плака же ся. И поклонися им до земли. Посем прислании от царя Ивана Васильевича девицы подхватиша ю на руках своих и несоша во уготованный ей корабль, иже взят в Казани повелением московского царя, в немже казанский царь на реке Волге шествие и утешение, и веселие приимаше. Подобен орлову летанию чердак у корабля, весь стеклян вылит, верх же златом устроен[50]. И брата ея присного[51] Мастрюка с нею в корабли остави[52], и лехких людей[53] гребцов 12 человек в корабли ея устрой, и девиц 15 лепых — пред нею стояти повеле, сам же Шихалей-царь с воинством московским и воеводами по обе страны корабля пловяху, гребуще день и нощь. И тако пустишася от Астракани месяца июля в 2 день.
Посла же из Астракани Шихалей к великому государю царю Ивану Васильевичу посланника своего, скороходца, з грамотою: «Великий и грозный над цари царь Иван Васильевич, многолетствуй в радости и царствуй вовеки! Для твоея царския светлости и утехи пустилися с царевною из Астракани июля в 2 день во втором часу дни. И оставил я в Астракани шесть воевод, а с ними силы 500 000 стрелцов. А мурза и царь черкасов горских Теврюг Юнгич выступил с черкасы, и 2000 с ним с женами и детьми поехали за реку Яик, к морю Хвалынскому, а городом Астраканью поклонился тебе, великому государю царю Ивану Васильевичу, и дщерию своею, великою государынею царевною Марьею Теврюговною, и всею Золотою Ордою. И ныне мы, государь, твоим пресветлым величеством идем Волгою-рекою по милости великаго Бога здравы, в радости. А силы со мною, холопом твоим, двадцать тысяч, а пушек с нами 66, а пороху сто пуд, а лушников, гораздых стрелцов с луками ис Казани татар, 2000 человек. И идут они по обе стороны реки Волги в великом управлении опасны».
Сия слышав, царь возрадовася зело, что Бог без крови Астараханское царство под Московскую державу поручил и покорил. И абие совет творит самодержец со святителем Филиппом, митрополитом всея Росии, да повелит преосвященному митрополиту Гурию Казанскому и Свияжскому просветити святым крещением царевну Марию Теврюговну[54]. Митрополит же повеле по воли его быти, рек: «Царю великодержавный! Воля Господня да будет и твоя! Якоже хощеши, твори».
50
… во уготованный ей корабль... верх же златом устроен. — Описание «потешного» корабля, принадлежавшего казанскому царю, равно как и ряд других деталей рассказа о плавании Марии по Волге, заимствовано из глав «Казанской истории», повествующих об отправке в Москву царицы Сумбеки (см. наст. изд. т. 10). Ср. также описание корабля в былине о Соловье Будимировиче: «На том соколе-корабле | Сделал муравлен чердак, | В чердаке была беседа дорог рыбей зуб...» (Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. М.; Л., 1958. С. 10).
52
И брата ея присного Мастрюка с нею в корабли остави... — В действительности вместе с Кученей в Москву отправился другой ее брат — Доманук.
54
...да повелит преосвященному митрополиту Гурию Казанскому и Свияжскому... царевну Марию Теврюговну. — Речь идет о первом архиепископе Казанской и Свияжском Гурии (Руготине), к лету 1564 г. уже покойном. То, что он назван «митрополитом», — анахронизм, отражающей современный автору «чин» казанского владыки. В дальнейшем изложении эта обмолвка исправляется. Эпизод крещения Марии в Казани полностью вымышлен.