Потом же цесарь и людие римстии, как были нагабани[3223] от неприятелей, и вспомнивши Плакиду рыцаря, как он крепко и мужественно стоял, печални были об нем с его наглаго пременения[3224]. И послал цесарь свои послы по различным странам света сего, обещевая им, что, кто его найдет, тот великой дар от цесаря возмет. Тогды некоторые рыцаре, которые служивали Плакиде, приехали и до той веси, в которой Плакидус пребывал. И как Плакидус шел с поля и, узревши, познал их и, вздыхаючи, почал вспоминать первую достойность и честь свою, в которой преже был, — и мыслил в сердцы своем: «Боже Всемогущий, яко же дал ми еси видети тех, которые со мною бывали, тако же дай мне, милый Господи, да бых жену мою некогда видети могл; а о сыночках моих вем, что зверие пожроша их». И абие глас бысть ему, глаголющь: «Евстафие, имей благу надежду, ибо паки вскоре приидеши к первой чести твоей и богатству и жену и сынов твоих обрящеши».
И встретивши Евстафиус оны рыцари, поздравствовал им. А они его не познали и почали его вопрашивати, глаголюще: «Приятелю милый, не веси ли о едином пелгриме, именем Плакиде, со женою и со двема сыны?» Отповедал им Плакидус[3225]: «Не веде». И просил их, чтобы вступили до господы; и внидоша. А Евстафиус служил им и, поминаючи первый сан свой, не мог удержатися от плача; и вышедши на двор, умыл лице свое и, вшед, паки служил им. Тогды они прилежно смотрели на него и глаголали меж собою, яко «велми подобен есть человек сей оному, егоже ищем». Рекл ему другий: «Заправду велми подобен есть, але осмотрим, имать ли язву[3226] на главе, которая ему прилучилась на бою, тогды тот есть». И увидевши ону язву у него на главе, абие[3227] познали его и возрадовалися велми. И вопрошаху его о жене и о детях. Отповедал им Евстафиус: «Дети мои помроша, а жена моя ята[3228] есть». Услышавши соседи то познание и величество Евстафиево от оных послов, снидошася вси и дивилися тому. Тогды они послове поведали ему приказание цесарское и облекоша его в честное одеяние и взявше его с собою, поехали в Рим в пятьнадесять дней.
А как уже Евстафиуш был близко града, услышавши то, цесарь выехал противу ему и приял его с великою честию и радостию. Тогды Евстафиус поведал пред всеми вся прилучившаяся ему и взят был паки на гетманство, яко же и преже. Тогды Евстафиус собрал воинство против неприятелей; и видев, яко еще мало войско, того деля велел юнаков[3229] достойных приправлять[3230] из градов и из весей. А как из той веси, в которой его сынове воспитани были, дву выправить[3231] прилучилось, то все они соседи выправили оныдва сыны Евстафиевы яко достойнейших паче иных. Тогды Евстафиус, видячи два юноки удатны и обычайны[3232] паче иных, полюбил их велми. А как уже имел воевать, поставил сыны свои на спицы[3233] меж славнейшых рыцарев. И воевал счастливе и победу над неприятельми одержал.
Потом, подбивши всех неприятелей, велел Евстафиус на некотором месте опочивать[3234] своему воинству три дни. И прилучилось с пригоды[3235], что жена его была в той же господе[3236], в которой сынове его были, не ведаючи о матце своей. И как оны два сынове сидели подле себе и о своей младости вкупе поведали, тогды матка их за ними сидела и все, что они поведали, внятно слышала. И поведал старейший юнейшему, глаголя: «Я как был дитятем, ничего иного не помню, разве то, что мой намильший отец был гетманом, а матка моя была велми красна, а имели двух сынов: мене и другаго, юнейшаго. А как родителие наши от лихих людей в ночи драпежества[3237] взяли[3238], так что все их добро побрали, тогды они, взявши нас, двух сынов, вышли из дому для[3239] великаго упадку[3240] своего и, пришедши до моря, всели в корабль, яко да пловут на ину землю. И как преплыли и изыдохом из корабля, тогды матка оставлена была на мори, не вем, для чего, але отец, взявши нас двух, шел, плача. А как пришел к некоторой реке, тогды, оставивши мене на берегу, брел чрез реку, пренося брата моего. А как паки возвратился, чтобы мене такожде перенесть, тогды волк, прибежавши, взял брата моего. А нежели ко мне пришел, тогды лев выбежавши из лесу и похватил мене, але пастырие исторгоша мене из щок его. И воспитан есми во оной веси, яко же о сем добре вем». Услышавши то, брат юнейший почал говорити, плачучи, глаголя: «Свидетель ми есть Господь Бог, якоже[3241] слышу, что брат мой еси, ибо тии, которые воспитали мя, поведали мне, что из челюстей волка исхитиша». И объяшася, начата целоватися меж собою, плачучи.